На краю Дикого Поля. Часть 1
Шрифт:
Начали так и сяк прикидывать возможности государства по добыче предъявленных полезных ископаемых. Меряли линейками, шагали по карте циркулями, черкали на бумажках расчёты…
– И всё-таки, Александр Евгеньевич, что делать с картой, если замысел взять в размахе моей державы?
– Я могу лишь высказать мысль, а решать лишь тебе, великий государь.
– Говори.
– Я бы предложил создать ещё один приказ, Горных дел или Горнозаводской, который бы ведал добычей полезных ископаемых и их переработкой в металлы и всё остальное, что из глубин земли можно добыть. И назначить главой этого приказа надёжного, умного и распорядительного человека, доказавшего лично тебе, великий государь свою преданность. При этом человек должен разбираться в людях, чтобы ставить каждого на своё место, и не чураться новин, а наоборот, внедряя их.
– Понял я на кого ты намекаешь. Что же, муж сей более чем достоин, а значит быть посему: князь Гундоров Давыд Васильевич! – взволнованный князь вытянулся в струнку – повелеваю тебе написать челобитную с обоснованием нужности Горнозаводского приказа. Ежели я увижу, что ты справился с этой первой задачей, то быть тебе по знатности и заслугам, и как главе приказа, думным боярином.
Князь рухнул на колени, изливаясь благодарностями. Да. Сейчас в том нет унижения: какие времена, таков и этикет.
– Есть ли ещё вопросы? – поинтересовался царь.
– Если позволишь, великий государь, – князя просто распирал восторг – преподнести тебе ещё один подарок.
– Что это?
– На твоём тезоименитстве Александр Евгеньевич песню сочинил, обучил ей своего слугу, а я приказал тому слуге следовать за нами к тебе. Разреши представить?
– Дозволяю.
Царь уселся в кресло, Курбский и Выродков сели на лавку справа, а князь Давыд и я слева от государя. Вошедший Петя, при виде царя рухнул на колени, лбом уперевшись в пол. Было видно, что его бьёт крупная дрожь.
– Не бойся, добрый человек – ласково сказал царь – Правду ли сказал князь Гундоров, что ты хорошо поёшь?
– Я стараюсь, царь-батюшка – откашлявшись подал голос Петя.
– А многим ли песням тебя научил твой хозяин?
– Как бы не две дюжины, царь-батюшка.
– Последняя их них тебе понравилась ли?
– Понравилась, царь-батюшка.
– Споёшь ли ты мне её?
– Спою, царь-батюшка.
– Ну так пой – ласково попросил царь.
И Петя запел. Вот ведь талант у человека! Голосом он владел прекрасно, поэтому не оглушал, хотя чувствуется что мог бы и оглушить, не подавлял, он просто заполнил собой пространство.
– Да, ты прекрасный певец – сказал царь – И песня хорошая, мне по душе. Теперь спой ещё, из тех песен, что тебе самому больше всех нравятся.
Петя глубоко поклонился и запел «Издалека долго течёт река Волга», потом «Эх дороги», а потом «Колечко», единственную песню из репертуара группы «Иванушки интернешнл», которую я запомнил.
– А что, Александр Евгеньевич, – обратился ко мну государь – отпустишь ли ты ко мне своего человека? Уж очень его песни мне по душе.
Я встал и поклонился прижимая руку к сердцу:
– Великий государь! Петя свободный человек и волен в своих поступках. Ежели ты его призываешь, то я не сомневаюсь, что он с готовностью пойдёт тебе служить. Я же буду только рад за него.
– А ты Петя что скажешь?
– Царь-батюшка, я и мечтать не мог о таком счастье. – Петя встал на колени и коснулся лбом пола – Только я не один. Теперь я женатый человек.
– Что же, и жена твоя будет при месте.
Князь Гундоров откашлялся:
– И тут ты не прогадал, великий государь. Ольга, жена Пети, тоже знатная певунья. Поёт так, что сердце заходится.
Царь покивал головой и произнёс:
– Ну что же, теперь изъявлю свою волю.
Все встали в ряд перед царём, сидящим в кресле. В дверь, повинуясь знаку государя, вошел дьячок с книгой и пером в руках.
– Князь Гундоров Давыд Васильевич, за верную службу, за усердие и за дальновидность жалую тебе право срочного, внеочередного доклада царю. Также жалую пятьсот четей угожей земли рядом с твоей вотчиной и триста рублей денег.
Князь переломился в поясе.
– Белова Александра Евгеньевича жалую сыном боярским. Думаю впрочем, что ещё подрастёт. Кроме того жалую поместье… А вот где бы ты пожелал поместье?
– Если на то будет твоя воля, то рядом с заводами, которые будут строиться, если опять же, на то будет твоя царская воля, на реке Псёл или реке Ольшанке.
– Это же Дикое Поле? – удивился Иван Васильевич.
– Думаю я, великий государь, что коль ты обратил своё внимание на эти земли, то недолго им оставаться беззащитными. А в будущем той земле цены не будет, настолько она плодородная.
– Да будет так: сыну боярскому Белову Александру Евгеньевичу жалую вотчину в пятьсот четей на реке Ольшанке, на месте по его выбору. Также жалую ему двести пятьдесят рублей денег.
Щедрое пожалование. Впрочем, и получил царь совсем не мало.
– А тебя. Петя, беру на службу певцом, с окладом приказного дьячка, платьем, и хлебным коштом.
Ой, а чего это князь Курбский так кривится? Зависть дурное чувство, а зависть к нижестоящему вообще мерзость непростительная.
На этом аудиенция закончилась и мы двинулись восвояси. Молча дошли до возка, молча сели и поехали. Князь Давыд напряженно о чём-то размышлял, а я был тому только рад, поскольку на меня навалилась жуткая апатия. Встреча с царём кончилась для меня прекрасным результатом, а могло бы быть наоборот.
Совсем-совсем наоборот.
– Пойдём ко мне – сказал князь, когда мы въехали на его подворье – Поговорить надо. Ну и дай последние указания своему человеку – кивнув на подошедшего Петю добавил князь.
– Благодарю тебя за службу, Петя, теперь ты уходишь служить неизмеримо более высокому господину. Ступай теперь к себе, извести свою Ольгу о новом месте службы, пусть порадуется.
– Благодарствуйте князь–батюшка, благодарствуйте барин. – низко поклонился Петя – На счастье ты, Александр Евгеньевич, встретился на моём пути. Вон сколько счастья привалило: и Олю по твоему слову обрёл, и на царёву службу твоим словом и княжьим ручательством попал. Благослови вас боже, господа мои!