На краю света
Шрифт:
Эмма сложила письмо.
– Мои друзья из Гибралтара пишут, что срочно отправляются в Англию и на свадьбу ко мне не приедут, – сказала она. – Правда, смешно?
– Смешно? – резко переспросил Трайтон.
– Да, почти смешно. Ха-ха! – Девушка попыталась улыбнуться, но у нее получилась только гримаса. – Они сожалеют, что вынуждены пропустить то, чего никогда не будет, – продолжила Эмма.
На последнем слове голос ее дрогнул, и она закрыла лицо руками. Письмо миссис Маргон вызвало у нее слезы.
Марк Трайтон дал ей возможность выплакаться,
– Прекратите! – крикнул он. – Слышите, Эмма, прекратите!
Она замерла и покорно опустилась в кресло. Трайтон, молча, стоял возле нее, пока она не подняла на него глаза.
– Простите, – извинился он. – Я понимаю, как вам сейчас тяжело. Но в этом ничего смешного нет. Знаете, цинизм – это тоже слабость.
– Да. Извините меня. Теперь я уже успокоилась.
Эмма улыбнулась.
– Ну, вот и умница, – одобрил Трайтон и, склонившись над лежавшим на столе подносом, стал наливать кофе.
Перед тем как протянуть ей чашку, он что-то плеснул туда из висевшей на его бедре фляжки. Эмма выпила кофе, даже не спросив, что он в него добавил, и вскоре по ее телу разлилась сладкая истома.
– Это вам должно помочь, – сказал Трайтон. – У вас в Гибралтаре, ил и Танжере есть еще друзья? Или вы намерены вернуться в Англию?
– Здесь у меня ни друзей, ни знакомых нет, – ответила Эмма. – Но вернуться в Англию? Нет, пока я не почувствую под собой твердую почву, домой я не вернусь.
– Но почему? Там же ваш дом. Родные помогут вам справиться с горем.
– Если бы в Англии были близкие для меня люди, я бы вернулась. А я живу с дядей и тетей.
– Но если вы не вернетесь, они непременно будут за вас переживать.
– Если я им все объясню, они поймут, что мне в Танжере справиться со своими проблемами будет гораздо легче. Здесь меня никто не знает, а дома все будут меня жалеть. Кроме того, я не хочу, чтобы Гай считал, будто он исполнил свой долг. Ведь он полагает, что мне в Англии будет лучше. Я же хочу доказать себе, что без него не пропаду.
– А как у вас со средствами?
– Этот вопрос я должна решать. Попробую устроиться на работу. В Англии я служила в транспортной компании. Правда, Гай сказал, что, не зная языков, работу в Танжере я не найду. Но я готова работать кем угодно.
– Вы все так быстро решили, – заметил Марк Трайтон. – Ведь с того момента, как вы получили письмо от Тренча, еще и часа не прошло.
Эмма помотала головой.
– На принятие решения у меня была целая ночь, – ответила она. – А потом, когда Гай не пришел на встречу, я к такому повороту событий была морально готова. Даже не зная, что меня ждет впереди, я уже начала строить планы…
– И вы полны решимости эти трудности преодолеть? – спросил Трайтон. – В одиночку?
Он посмотрел на кончик своей дымящейся сигареты и продолжил:
– Скажите, а вы смогли бы заняться не совсем привычным для вас делом? Мои друзья могут предложить вам работу.
– Да, конечно! – радостно воскликнула Эмма. –
– Перестаньте! – прервал ее Трайтон. – Я же вам не милостыню подаю. А потом, может быть, такая работа вас не устроит. Или вы моим знакомым не подойдете. Видите ли, золовке сеньоры де Кория, моей подруги, нужна компаньонка. Коротко опишу ситуацию. Сеньора де Кория – вдова скончавшегося пару лет назад торговца пробковым деревом. Его мать незадолго до своей смерти родила дочь. Так что сейчас Пилар, эта девушка, живет в доме Леоноры… сеньоры де Кория. И вот Леонора теперь ищет для своей родственницы компаньонку, которая должна быть примерно того же возраста. Короче говоря, ее свояченице нужна хорошая подруга.
– А сколько лет сеньорите Пилар?
– Всего семнадцать.
– А мне уже двадцать один…
Трайтон с нежностью посмотрел на Эмму.
– Я так и думал, – сказал он. – Так что по возрасту Леоноре вы подойдете.
«Имя Леонора Трайтон произносит с большей теплотой, чем «сеньора де Кория», – отметила про себя Эмма и тут же вспомнила желчное замечание Гая: «В последнее время Трайтон танцует только с де-Кория». По его тону можно было бы предположить, что в отношениях между Трайтоном и испанской вдовой есть нечто скандальное. Но кто знает, может быть, презрение Гая объясняется…
– Но я совсем плохо говорю по-испански, – быстро сказала Эмма. – Будет ли от меня хоть какая-то польза?
– Не волнуйтесь, с испанским у вас проблем не возникнет, – заверил Трайтон. – Во время гражданской войны Леонору маленькой девочкой вывезли в Англию, и все свое детство она провела там. Говорить она предпочитает по-английски. И Пилар тоже знает этот язык.
– Понятно… Мистер Трайтон, а с самой Пилар у меня проблем не возникнет?
– Пилар по натуре очень эмоциональна. Она обожала своего брата Хайме и его смерть восприняла весьма болезненно. Скорбь по нему у нее так и не прошла.
– Значит, она глубоко несчастна? Выходит, что сеньора Леонора ничем не может ей помочь и хочет, чтобы у Пилар появилась близкая подруга. А не случится ли так, что я встану между ней и ее золовкой?
– Об этом говорить слишком рано, – сухо ответил Трайтон. – Леонора объяснит вам, что от вас требуется. Ну что, согласны? Хотите, чтобы я вас ей представил? – Он поднялся с кресла.
О работе компаньонкой Эмма даже и не помышляла, но предложение Трайтона заинтересовало ее. В нем девушка видела вызов судьбы, не принять который она просто не могла.
– Да, пожалуйста, – кивнула Эмма. – И даже если меня не примут, я все равно буду вам благодарна.
Она замолкла, ожидая, что Трайтон ей сейчас что-то скажет, но, не дождавшись его замечаний, добавила:
– Вы полагаете, что мне все-таки лучше остаться в Танжере. Почему?
Трайтон, прищурившись от яркого солнечного света, внимательно посмотрел на нее:
– Да я и сам не знаю. Только прошу вас, не подведите меня. Хорошо?
Он быстро ушел, а Эмма вновь осталась наедине со своими переживаниями.