На краю времени, на пороге мира
Шрифт:
– Но я не могу бросить госпожу, – невозмутимо ответил Гор.
Миральда отрешенно глядела на свои руки, в грязно-багровых разводах. И отчего под ногтями остались красные полоски?.. А на одежде, кроме болотной тины, еще и черные липкие сгустки…
– Убирайся, – прохрипела она, – возвращайся в Кайэр и передай Кларисс, что это была моя воля.
Но от Гора оказалось нелегко отделаться.
– Надо уходить, – назойливо пробубнил он, – я не могу бросить госпожу. Я поклялся, что не брошу.
– Ах, не брошу?!!
Мир вновь опутывала алая паутина. Миральда вскочила, развернулась
– Посмотри на меня… Да-да, не опускай глаза! Ты видишь, что у меня на руках? Или ты хочешь, чтобы и с тобой все было так же, как и с этим… человеком?!! Изволь!
Он не дрогнул. И не отшатнулся, даже когда измазанная в крови рука болотной ночницы легла на горло, как раз там, где бьется жилка…
«Да что же это такое?!! Я же готова… действительно готова убить и его…»
Миральда резко отвернулась. Теперь уже обжигающе-горячая волна стыда и раскаяния накрыла ее всю.
– Оставь меня, Гор. Я схожу с ума, уходи, пока не стряслось чего.
– Госпоже лучше уйти отсюда, – спокойно повторил кочевник, – мы вместе уйдем. Только не нужно медлить.
Она бросила в его сторону осторожный взгляд – почти безмятежное лицо. Неужели ему не было страшно? Или, воспитанный среди ночниц, он уже привык и смирился с тем, что многие из его соплеменников стали пищей для владык ночи?
– Хорошо.
И Миральда послушно поплелась вслед за Гором, слепо уставившись на его широкую спину. Мелькнула запоздалая мысль о том, что она всего-то хотела забрать одежду у дровосека… Который оказался очень, очень старым знакомым.
…Поскрипывание пера сливалось со скорбными вздохами Шенома Тэра и сердитым сопением Интара. Квентис писал неторопливо, размеренно, впечатывая каждое слово в новенький пергамент, так, чтобы было видно – почерк истинного владыки. Который архи-недоволен происходящим в землях Великой Империи.
«Вы забываете, магистр,» – буквицы тянулись одна за другой, гармонично сплетаясь друг с дружкой, являя образец каллиграфического искусства, – «что Закрытый город находится на землях, кои принадлежат мне, Императору, и будут принадлежать моим наследникам, как только я найду достойную женщину. Точно также вы изволите не обращать внимания на то, что, не бывает неприступных бастионов, бывают бездарные полководцы, и стены Закрытого города не так высоки, как вам того бы хотелось. На протяжении многих лет моего правления вы только единожды доказали свою лояльность трону, и этого слишком мало, чтобы я мог доверять вам и дальше. Извольте, магистр, объяснить, отчего сбежавшего мага под стенами Закрытого города выручает темная нелюдь, высший вампир – и привести доказательства своей к этому непричастности. А также я настаиваю на том, чтобы вы отправили на поимку беглеца магов, потому как я не собираюсь губить лучших воинов трона в драках с нелюдью».
Квентис отбросил перо, посыпал песком пергамент.
– Сейчас же доставите письмо магистру, лорд Тэр, – обронил он, – и дожидайтесь ответа. Мое терпение достигло пределов, и, ежели наш приятель-затворник не соблаговолит принять соответствующих мер, я готов выкатить катапульты и начать громить Закрытый город. Я слишком долго терпел эту магическую братию, которая, как показали допросы мага Гилларда, накопили немалый арсенал смертельного оружия.
Шеном Тэр коротко поклонился; письмо исчезло за обшлагом его камзола.
– Все будет исполнено в точности, ваше величество.
И неслышно вышел, семеня короткими ножками.
Квентис повернулся к Интару.
– Ну, а ты, ведун, что скажешь?
Старик нахохлился, и стал точь-в-точь, как большая серая птица: камзол топорщился на костлявых груди и плечах, и крючковатый нос, выглядывающий из-под седых косм, только довершали сходство.
– Зачем вам нужен этот маг, мой повелитель?
Этот вопрос заставил Квентиса задуматься. Действительно, зачем? Он узнал многое о жизни Закрытого города от этого зеленого юнца, узнал, что тот приходится родным сыном казненному командору… И что дальше? К чему такая суматоха, пусть себе идет, куда глаза глядят… Но тогда… В чем, собственно, сила императора, ежели он не в состоянии поймать мальчишку, улизнувшего из рук самых лучших убийц? В жизни Императора не может быть исключений. Ни для кого. Иначе вся империя окажется неуклюжим гигантом на глиняных ногах и рухнет при первом хорошем ливне. Да и, к тому же… Сын Геллера Накори. Кому, как не владыке империи знать, сколько может стоить воля одного человека? И ведь никому не ведомо, что за мысли сейчас крутятся в голове юного мага…
– Не бойся, тебя не выгоню, – пробормотал Квентис, глядя сквозь Интара, – нужен мне мальчишка – и все. А уж отчитываться я перед тобой не собираюсь.
– Воля ваша, мой император, – прошипел ведун, – если бы у меня осталась хотя бы частичка плоти беглеца, я бы мог попробовать соорудить такое заклятье, которое могло бы указать, где он сейчас находится. Но – увы…
Он развел тощими руками и понурился.
– А что ж ты не заготовил частичек его плоти? – съязвил Квентис, – ты же столь опытный ведун. Или на свою настоечку понадеялся?..
В этот миг взгляд императора совершенно случайно скользнул к потайной двери, ведущей прочь из кабинета, и в щели он заметил блестящий любопытством васильковый глаз. Лаури, красавица Лаури бессовестно подслушивала разговоры государственной важности!
Квентис усмехнулся. Девочка, однако, подает кое-какие надежды! Может, и впрямь сделать ее императрицей, да пусть рожает крепких голубоглазых (нет, уж лучше кареглазых) наследников?
Он, как бы случайно, шагнул назад, к дверце и с силой задвинул ее на место. По ту сторону послышалось сердитое сопение Лаури, которой должно было по меньшей мере прищемить пальцы.
«Впредь не будешь такой любопытной», – подумал император.
И в кабинете воцарилось молчание.
…Шеном Тэр вернулся подозрительно быстро. Выглядел он не самым лучшим образом – губы посинели, лицо обрело землистый оттенок.
– Ваше величество! – тяжело дыша, он с поклоном протянул свиток, – ответ магистра.
– Давай сюда. Что это с тобой, лорд Тэр?
– Я… я видел… его, – пролепетал министр, – впервые… меня провели к нему… магистр в страшном гневе, ваше величество… и мне кажется, что он и вовсе не человек!