На Краю Земли. Дилогия
Шрифт:
— Какие конкретно? — поинтересовался Тим, во всём любящий чёткий и однозначный порядок.
— Да самые различные, — прозвучал невозмутимый ответ. — Но неприятные и гадкие, извините, до стойкой и хронической блевотины…
То ли дородный дядечка сглазил, то ли так, действительно, было принято на Камчатке, но неприятности не заставили себя долго ждать — налетели, окружили со всех сторон, завертели и запутали.
Примерно в трёхстах пятидесяти метрах от самолёта располагалось серое трёхэтажное здание аэропорта,
— Эй, народ, стоять! — надсадно прокричал через старенький мятый мегафон низенький человечек, облачённый, не смотря на тёплую летнюю погоду, в тёмно-синюю толстую шинель. — Куда попёрлись без моей команды? А? Ну, чисто стадо горных баранов, прости Господи! Олухи царя небесного и придурки законченные…
— Мы — бараны, а ты, значит, местный пастух? — уточнил упитанный дядечка-бухгалтер.
— Что такое? — буквально-таки закипел тип в шинели. — Отставить разговорчики! До вечера хотим здесь задержаться? Вот, я вас, уродов столичных… Молчать, твари!
И Тим, послушавшись, разговаривать не стал. Он просто неторопливо подошёл к индивидууму в шинели и — толстой подошвой ботинка — отвесил под его зад крепкого пендаля.
— Ой, больно-то как. Ой, мамочка моя…, — безвольно присаживаясь на лётное поле, заблажил человечек. — Что это было?
— Ничего особенного, — язвительно усмехнулся Тим. — Обыкновенный урок вежливости. В следующий раз перед тем, как грязно выражаться и безвинных людей оскорблять, подумаешь… Ну, и куда нам идти?
— Ик…
— Успокойся, родной. Жить будешь. Куда топать-то?
— Направо, вдоль забора. Ик… Там железные ворота будут.
— Открытые, хоть?
— Распахнутые, — испуганно моргая реденькими ресницами, заверил человечек в шинели. — Ик…
— И на том, конечно, спасибо. Отдыхай, братец. Набирайся сил. Всех благ. Точка.
Двухстворчатые ярко-жёлтые ворота, действительно, оказались распахнутыми настежь. А над ними красовался старенький плакат-растяжка с надписью, выполненной блёкло-чёрными буквами: — «Добро пожаловать!».
— Очень мило, — негромко прокомментировал Тим. — Так и навевает — чёткую и малоприятную ассоциацию.
— Какую именно, молодой человек? — заинтересовался всё тот же пожилой дядечка, шагавший рядом.
— Ну, как же. Плакат аналогичного содержания, если память мне не изменяет, располагался над жёлтыми воротами концлагеря Аушвиц-Биркенау.
— Однако. Богатая у вас, юноша, фантазия. Проходим через ворота. Проходим… Меня, кстати, зовут — Александр Александрович Дунаев. Можно и по-простому — Сан Саныч. Главный инженер «Безымянного геологического треста».
— Очень приятно, — улыбнулся Тим.
— Что такое? Почему вы так улыбаетесь?
— Как — так? И не надо, ради Бога, мне «выкать». Молод я ещё.
— Э-э-э… Хищно, вот как.
— Насколько я в курсе, «Безымянный геологический трест» решил построить полноценную дорогу — от одноимённого золоторудного месторождения в сторону тихоокеанского побережья. Мол, для перевозки тяжёлого и громоздкого оборудования будущей горно-обогатительной фабрики. Это так?
— Ну, в общем-то… А почему, молодой человек, вы интересуетесь этим вопросом?
— Тимофей Белофф, старший инспектор «Фонда охраны дикой природы», ЮНЕСКО. Прозвище — Брут. Прибыл на Камчатку в качестве замены старшего инспектора Томаса Грина. Буду, как раз, курировать район полуострова, где протекает Безымянная река. В том числе, и старательно надзирать за строительством вашей дороги — в плане нарушений (или же их отсутствия), природоохранных норм и правил, а также российского и международного природоохранных Законодательств. Так что, будем работать вместе.
— Ай-яй-яй, — всерьёз запечалился Сан Саныч. — Как же так? Вот же, непруха голимая…
— Получается, что вы мне не рады?
— Совсем не рад. Врать не буду. Ни капли.
— Почему?
— Потому, парниша. Больно уж ты крут. С такими упрямыми и прямолинейными гавриками трудно договариваться о чём либо. Многократно проверено. В плане разумных компромиссов договариваться, я имею в виду.
— Почему же — трудно? — насмешливо улыбнулся Тим. — Невозможно, если по-честному. Терпеть ненавижу — компромиссы. Точка… А Томас Грин? Он шёл на компромиссы?
— Томас? Он и был-то у нас на месторождении всего один раз. Повертелся-покрутился минут сорок-пятьдесят, а потом забрался на броню и укатил.
— На броню? Это как?
— Так у нас принято выражаться, — непонятно вздохнув, объяснил Сан Саныч. — То бишь, на броню вездехода. Другими видами транспорта до Безымянного месторождения пока не добраться. Не считая вертолёта, понятное дело… Почему, именно, на броне? Можно, конечно, и внутри, если есть такое дурацкое желание. Но больно уж там жарко и душно. Да и комары донимают… Ага, вон и он, мистер Грин. Тебя, молодчик брутальный, надо полагать, встречает. Ладно, пока. Встретимся уже на месте. То есть, на строительстве дороги.
— Встретимся, понятное дело. Не вопрос…
Томас Грин — высокий и тощий шатен среднего возраста, приветственно помахав рукой, завопил на всю округу на английском языке:
— Брут, бродяга! Сколько лет, сколько зим! Давай, я тебя по плечам похлопаю.
— Хлопай, не вопрос, — разрешил Тим. — Сколько лет, спрашиваешь? Да, почитай, уже года три с половиной, как не виделись. Помнишь, как славно мы тогда, в Амстердаме, покуролесили?
— Помню, конечно, — тревожно оглядываясь по сторонам, засмущался Томас. — Разве такое позабудешь? Кошмар развратный и бескрайний. Как вспомню, так вздрогну…