На крючке
Шрифт:
Если я чему-то и научилась за последние несколько месяцев, так это тому, что семья — это то, что ты из нее делаешь.
— Эй, как ты думаешь, мы можем заехать в «Ванильный стручок»? — спрашиваю я, внезапно желая увидеть улыбающееся лицо подруги.
Энджи вышла на связь после того, как узнала о смерти моего отца, и мы вернулись к тому, на чем остановились. Она не спрашивала, что случилось, пока меня не было, а я не предлагала объяснений. Хотя мы еще не виделись лично, так что кто знает, может быть, это изменится.
Джеймс
— Мы можем сделать все, что ты захочешь, дорогая. Все, что тебе нужно сделать, это сказать слово.
— Хорошо, — я ухмыляюсь, поворачиваясь к нему. Моя рука тянется вверх, чтобы коснуться его лица. — А ты? Как у тебя дела?
Он ухмыляется.
— Я готов вернуться домой и привязать тебя к своей кровати.
— Веди себя хорошо, дорогой, — я прижимаю поцелуй к его губам. — Эй, не хочу менять тему, но не хочешь ли ты устроить службу для Ру?
Его глаза темнеют, челюсть напрягается под моей ладонью. Он рассказал о своих отношениях с Ру за последнюю неделю. Он сказал, что ему просто скучно от того, что он прикован к постели, и ему нужно выговориться, но у меня закрадывается подозрение, что это был его способ помочь мне скорбить.
Когда мысли одолевали меня, а сердце болело от боли, Джеймс обнимал меня и рассказывал мне сказки о «Потерянных мальчиках» во главе с Ру и его ярко-рыжими волосами.
И это сработало. Помогло, то есть.
Он качает головой.
— Нет. Он бы этого не хотел.
Мое сердце сжимается в груди.
— Хорошо, но мы всегда можем. Если ты хочешь.
Он снова прижимает свои губы к моим, его пальцы проводят по моему платью и забираются под подол.
— Ты очень заботливая женщина, милая. Позволь мне выразить тебе свою признательность.
— Джеймс, — задыхаюсь я. — Твоя рана всё ещё заживает.
Он ухмыляется, соскальзывая с сиденья лимузина, его руки раздвигают мои ноги, чтобы он мог устроиться между моих бедер.
— В этом ты абсолютно права, — говорит он, его пальцы сдвигают мои трусики в сторону и погружаются в мои складки. — Ты бы отказала раненому мужчине в удовольствии?
— Я просто думаю, что тебе нужно быть…
Мой голос прерывается, когда он наклоняется ко мне, плоским языком проводит по моей киске и крутится вокруг моего клитора. Мои пальцы тянутся вниз, хватаясь за его волосы, мои бедра прижимаются к нему.
Мой пульс учащается, когда я бросаю взгляд на водителя, но перегородка поднята, а окна тонированы, так что я уверена, что он не видит. Тем не менее, одной мысли о том, что он слышит, достаточно, чтобы мое тело напряглось.
Его палец погружается в мое влагалище, упираясь в мои внутренние стенки, вызывая протяжный стон из моего рта. Еще несколько движений его языка — и все, оргазм обрушивается на меня, как лавина, а мои бедра резко прижимаются к его лицу.
Он возвращает
— Вот это моя девочка, — говорит он.
Я улыбаюсь ему, тепло распространяется по моей груди, мои руки обвивают его шею.
— Только твоя, Джеймс Барри.
— И я всегда твой, Венди, дорогая, — он целует мою челюсть. — Каждую ночь.
— И до самого утра.
ЭПИЛОГ
ДЖЕЙМС
Два года спустя
Я раньше ненавидел море.
Не то чтобы вы поняли об этом по тому, как я стою на террасе яхты Тигровая лилия, и соленый бриз обдувает мое лицо.
Венди уже второй год рядом со мной и первый полный год в качестве моей жены. И она обещала, что наконец-то позволит мне взять ее с собой на воду.
Раньше ей это тоже не нравилось, но, думаю, теперь она немножко этим прониклась.
Я смотрю на стол, за которым состоялось наше первое свидание, еще до того, как я узнал, что она скоро затмит мой мир и станет единственной причиной моего существования. Она сидит там сейчас, ее живот вздулся от нашего второго ребенка, а первый уже достаточно взрослым, чтобы самостоятельно передвигаться.
Тогда мы этого не знали, но она была беременна, когда мы хоронили ее отца.
Маленький мальчик. Мы назвали его Ру.
Джон и она смеются над нашим ребенком, пока он покачивает бедрами в такт музыке, звучащей из колонок, и тепло распространяется по моей груди, счастье проникает в каждую пору.
Я никогда не думал, что у меня будет это.
Семья.
Жизнь.
Но тут появилась Венди с ее неизменной верностью и самоотверженным умением прощать даже самые страшные ошибки, и она показала мне, что даже самые поврежденные сердца могут научиться любить.
В конце концов, нам, конечно, придется вернуться домой. Мне всё ещё нужно управлять империей, а Джон начинает первую неделю учебы в колледже, чтобы получить диплом инженера.
Он хочет строить самолеты.
Вскоре после того, как все улеглось, Венди попыталась вернуться на работу в «Ванильный стручок», но ей отказали, сославшись на то, что она много раз не приходила.
Это была моя вина, правда.
Поэтому я купил его для неё.
И до появления маленького Ру она проводила дни, варя кофе и общаясь со своими лучшими подругами, Энджи и Марией.