«На лучшей собственной звезде». Вася Ситников, Эдик Лимонов, Немухин, Пуся и другие

Уральский Марк Леонович

– Что-то я вас совсем понимать перестал, уж очень вы мудрено изъясняетесь. И ведь вроде бы и не пили, а только собираетесь, – угрюмо сказал Иван Федорович. – А это все оттого, что вы переутомились за день, и теперь вот следует маленько отдохнуть, расслабиться, – и Валерий Силаевич с благодушной улыбкой великана из волшебной сказки покрутил в руках бутылкой «Отборного». – Не откажите же нам в компании, милости прошу.

– Право слово, не знаю, что и делать. Вроде бы домой пора идти, да еще собаку искать… – и Иван Федорович, выказывая всем своим видом состояние мучительного раздумья, почесал свой утиный нос.

Валерий Силаевич, продолжая как ни в чем не бывало добродушно улыбаться, спустился вниз, взял Ивана Федоровича под руку и, внимательно

глядя ему в глаза, произнес:

– Обычно человек испытывает неловкость, когда имеет необходимость в получении помощи от другого. Поэтому, например, будучи голодным и, попав в чужой дом, он сначала отказывается от предложения – присесть за стол и откушать. Затем, – продолжал Валерий Силаевич, – после многократных приглашений, когда ясно становится, что согласием своим разделить трапезу, окажет он удовольствие хозяину дома и даже услугу, человек этот уступает – садится за стол, ест и пьет с наслаждением. Ибо, отклонив многократно предложение откушать, превратил сей человек получение дармовой пищи из чужих рук в оказание услуги ближнему своему, и чем больше съест и выпьет, тем больше удовольствия окажет он хозяину. У хасидов [17] , и в Каббале этот шаг называется «ор хозэр». Поэтому пойдемте-ка, Иван Федорович, в дом, «ор хозер» вы уже создали, можно и понаслаждаться.

17

Хасиды – представители «хасидизма», мистического направления в иудаизме, возникшего на Западной Украине в XVIII веке, «…хасидизм означает в первую очередь не категорию учения, но категорию жизни».

При последних словах Иван Федоровича аж передернуло.

– Ну вас к черту, – сказал он со злостью и, грубо оттолкнув руку Валерия Николаевича, повернулся и, не прощаясь, решительно заковылял к калитке.

Даедва ли толькоэто та простотада и навряд лиэто та добротаи простотабыла неспростаи добротане довела до добра [18]

Происшествие это порядком замутило кристальную чистоту наших с Иван Федоровичем отношений. С этих пор утерял он братскую задушевность в общении с нами, стал угрюм, льстив и одновременно высокомерен, как обычно держал себя с «инородцами». Особенно Валерия Силаевича сторонился. При встречах же весь подбирался, настораживался, словно чуя в нем существо чуждой породы, или же подозревая его в совсем уж жутком и диком – том, что составляло суть зловещего определения «жидомасон».

18

Стихотворение Всеволода Некрасова.

Вот и сейчас выражение его лица носило характер затаенного подозрения.

– Ну что, можно поздравить, благополучно отоварились? – спросил Иван Федорович, жестко, в упор глядя на нас своими маленькими стального цвета глазами. По всему чувствовалось, что он и не ждет ответа, а уже знает его наперед, и даже о «чуде», если и не знает, то догадывается, и еще о многом, – ох, как о многом! – догадывается.

– Очень, очень вам признательны, Иван Федорович, – сказал Валерий Силаевич, как всегда выказывая радушие, – ваш дельный совет да Пусина притягательность решили все наши проблемы.

На лице Валерия Николаевича высветилась мягкая улыбка.

– Вам бы все ехидничать, что ни слово, так намек, – нервно дернул головой Иван Федорович.

Валерий Силаевич хотел было ответить, но затем, передумав, только вздохнул и еще раз вежливо улыбнулся. Меня же ворчливые попреки Ивана Федоровича слегка задели.

«И чего это, – подумал я, – он все время цепляется, как будто его обидеть норовят или секреты какие-то от него скрывают. С другой стороны, к художникам часто так относятся, раздражает наш брат обывателя».

Тут состав наконец-то прошел, и застоявшийся было народ, двумя шумными потоками хлынул по переезду. Однако Иван Федорович уходить не собирался, явно желая донести до нашего сознания нечто, с его точки зрения исключительно важное.

– Я вот заметил, что молоко, творожок да яички вы только у Макарьевны покупаете, – сказал он вдруг по-приятельски дружелюбным тоном. А ведь эта самая Макарьевна, она же из раскулаченных, «кержачка», [19] ненадежный элемент. Потому и коз, и особенно птицу только черного цвета держит.

19

«Кержак», он же «старообрядец» – представитель диссидентского движения в русской православной церкви («раскол»), возникшего в XVII веке и преследовавшегося как царским правительством, так и большевиками. Из среды старообрядцев вышли знаменитые коллекционеры, покровители русского искусства.

А я лично слыхал и, заметьте, от очень авторитетного человека, весьма поучительную историю про черных-то кур. Дело было так. Жил в наших краях мальчик один, Алеша, и ничем таким особым не отличался – обыкновенный школьник-троечник. Но тут стал он вдруг, ни с того, ни с сего, больно много ума выказывать, познаниями обширными бахвалиться – в школе, в разговорах со старшими. В отличники выбился. Затем взял себе манеру вопросы всякие с подковырочкой задавать, интересоваться начал, чем не положено… И возбудил, конечно, окружающих.

Обеспокоились люди и сообщили куда следует. А там, понятное дело, по должности своей охранительной заинтересовались и проследили: с чего бы это вдруг? И оказалось, что ему, Алеше, во всем его любимая черная курица способствует. Подсказывает, как делать, чего отвечать, о чем спрашивать…

А жила эта курица у них как простая домашняя птица, но в большом почете. Толку от нее никакого не было: петухов она сторонилась, яиц не несла, цыплят не высиживала, только и знала, что с Алешей разгуливать и приглядываться ко всему. Очень была любопытна. Встанет бывало в укромном местечке, голову на бок откинет, глаз сощурит и высматривает все, высматривает…

Алеша ей тоже много всякой всячины приносил, рассказывал, что на свете делается и как, сомнениями своими делился. Она же, курица, строго-настрого приказала ему все в тайне держать и об их полюбовных отношениях не говорить никому. Но вот, когда приперли его, да как следует, он быстренько раскололся и всю ихнюю куриную шайку заложил.

Получалось, что курица эта – полномочный агент Тайного всемирного правительства и связана она напрямую с одним затаившимся по щелям народцем, очень хитроумным, когда дело касается за чужой счет пробавляться. Постоянного местожительства на земле народец сей не имеет, зато плетет повсюду свою паутину, которая «сферы влияния» называется, и все старается себе на пользу слабые умы совращать.

У них, внутри ихней своры, все очень аккуратно налажено: язык свой есть, министры, попы и даже генералы. Ну, и денег, конечно, видимо-невидимо – наворовали по всему свету. И еще имеется у них особая тайная книга, в которой записано, как и какой народ ловчее облапошить можно, где нужных людей в сподручники себе вербовать, и каким манером лучше воду в стране мутить.

Алешу, когда до всего этого дознались, наказали, конечно, примерно. С тех пор он зарекся с вражьим племенем компанию водить. А вот черную курицу отловить не удалось, уж очень хитра была, сволочь, как почуяла неладное, так вмиг исчезла. Такие вот странные дела на свете случаются и очень даже часто.