На мелкие части
Шрифт:
– Просто, но интересно, – констатировал Марк и повернулся к Ясону. Тот стоял на темной стороне тоннеля, прислонившись к стене, и курил. Марк почувствовал, как заливается краской. – Ты
Ясон, похоже, искренне удивился.
– Да нет, зачем? Ты уже прошел все проверки. Я просто наслаждаюсь представлением. В этом городе я вообще всем наслаждаюсь, – сказал он, стряхивая пепел в пыль и снова затягиваясь.
Чтобы отвлечься, Марк спросил:
– Как тебе самому эта штука?
– Мне больше нравится не сама работа, а то, как она вписана в эту арку, в ландшафт. И то, как она взаимодействует с тобой.
– Если честно, Берлин меня ставит в тупик, – решился сказать Марк, снова обходя двустороннюю девушку. – Классический спор, про граффити, стрит-арт и прочее несанкционированное самовыражение: искусство это или вандализм? В этом городе оба ответа верные. Зависит от места. Или от точки зрения – в буквальном смысле.
Ясон улыбнулся, и Марк понял, что такую его улыбку тоже видит впервые.
– Оба верные – и оба неверные. Здесь это среда, environment. Ландшафт. Неотъемлемая часть пейзажа. Кардиограмма города. Но это всего лишь мое мнение, дипломированный искусствовед – ты, – снова улыбнулся он своей свободной улыбкой и затушил сигарету о край урны у входа в тоннель.
Солнечный луч стек с лица девушки ближе к краю арки и скоро должен был исчезнуть совсем.
– Пойдем, машина ждет.
Ехать пришлось минут двадцать. Марк завороженно следил за серыми зданиями в оспинах граффити за окном. Машина пересекла Шпрее, на покинутом берегу слабо светилась громада недавно восстановленной Мерседес-Бенц-арены, каждый день изменявшей форму благодаря виртуальным панелям. Солнце уже село, оставив в воздухе потеки розово-сиреневой акварели. Вдоль дороги потянулись складские районы – здесь прятались самые знаменитые ночные клубы мира. Никакой яркой голографии, никаких огней или ярких вывесок снаружи не оказалось: шкатулка Пандоры плотно закрыта, в щелочку не подсмотреть.
Конец ознакомительного фрагмента.