На море шторма нет
Шрифт:
Так что я отбросил в сторону неожиданный порыв позвонить братьям и предложить сходить вечером куда-нибудь выпить. Еще четыре года молчания ничего не изменят в наших отношениях.
Я вновь откинулся в кресле и открыл книгу Харди. Тэсс как раз объясняла своему первому мужу, почему она в его отсутствие вышла замуж за другого. Я ничего не знаю про викторианскую Англию, по пока что мне казалось вполне правдоподобным, что главный враг девушки в этой книге – ее собственный язык. Умей она вовремя промолчать, и половины описанных несчастий с ней бы не случилось.
В итоге я все-таки дочитал книгу до самой трагической развязки, потом закрыл контору, сходил перекусить, а затем один отправился в кино на «Стрельбу
На следующий день, надев лучший и почти не мятый костюм и самый дорогой галстук я отправился к «Максимиллиану». Метрдотель все равно посмотрел на меня, как на попрошайку, ясно дав понять, что я ошибся дверью.
3
Фильм 1958 года посвящен одной из самых знаменитых перестрелок в истории Дикого Запада, произошедшей 26 октября 1881 года в городе Тумстоун между шерифом Уайеттом Эрпом и его братьями и ковбойскими кланами Клейборнов и Клэнтнонов. В Голливуде было снятом множество фильмов об этом событии, в первых из них сам Уайетт Эрп выступал консультантом.
– У меня назначена встреча с мисс Бальтазар, – пояснил я. – Меня зовут Дуглас Стин.
Метрдотель не изменил своего мнения обо мне лично, но кивнул официанту.
– Рудольф вас проводит.
– Следуйте за мной в кабинет. Мисс Бальтазар вас ожидает, – почтительно сказал официант и повел меня влево от фойе, так что мы оказались на мраморной лестнице, которая вела на второй этаж. Там тоже был холл с арками, от которого расходились задрапированные ширмами коридоры, заканчивающиеся отдельными кабинетами.
Как я выяснил позднее, у «Максимиллиана» было две ипостаси: парадная – предназначенная для тех, кто хотел стать героем светской хроники, участвовать в вечеринках, ужинать на виду, встречать знаменитостей или старых знакомых. И тайная. В тиши отдельных кабинетов на втором этаже можно было провести встречу акул бизнеса, голливудских боссов или актеров, которые на публике изображали заклятых врагов. От лестницы, минуя центральный холл внизу, даже вел тайный выход с другой стороны здания ресторана, так что репортеры и обычные посетители могли и не знать, кто обедает у них над головой.
Рудольф деликатно постучал в дверь одного из кабинетов.
– Заходите, – раздался голос, показавшийся мне смутно знакомым.
Рудольф открыл передо мной дверь.
За столиком, внимательно изучая меню, сидела худенькая девушка в шелковой полосатой блузке и черном берете, лихо надетом на волосы медового оттенка, постриженные под пажа.
Хоть у меня и не было фотографической памяти ее матери, я сразу же узнал темные васильковые глаза и слишком крупные черты лица. Ее рот сразу же расплылся в огромной улыбке:
– Добрый день, мистер Стин! Вы меня помните?
– Лекси! – удивленно воскликнул я.
Глава 3
С Лекси и ее матерью Амандой Хэйр я познакомился три года назад, когда расследовал одно дело в городке Пэрис 4 в получасе езды от Лос-Анджелеса, где они тоже проживали. Сама Аманда (она настаивала, чтобы ее называли по имени) работала продюсером в крупной голливудской студии, но предпочитала жить в Пэрисе из-за сыновей – младших братьев Лекси – чтобы они росли в спокойной сельской обстановке. Кроме того, мистер Хэйр, которого я так никогда не видел, никак не был связан с Голливудом, а был профессором университета и тоже предпочитал тихую жизнь на природе.
4
Речь идет Кеннета Дуна о первом романе о Дугласе Стине «Сестры в вечности»
– Значит, Александра Бальтазар – ваше настоящее имя? – спросил я, усаживаясь за стол.
Официант спросил про напитки. Мы оба выбрали обычную содовую. В отличие от книжных сыщиков, я никогда не пью в середине дня.
– Да, – ответила Лекси. – Вы же знаете, что я дочь от первого брака мамы. Моего отца звали Мишель Бальтазар, так записано в моей метрике.
– Послушайте, – сказала она, – Я действительно вас вызвала сюда по делу. Мне просто не хотелось приглашать вас домой в Пэрис, потому что не хочу, чтобы мама сразу совала свой нос. Теперь, когда близнецы растут, она стала проводить с ними больше времени, знаете, из школы забирать, общаться на разные темы – поэтому все время торчит дома. Но это ресторан, который она часто бронирует для студии, тут у нее счет, так что я ничего от матери не скрываю, не волнуйтесь. Просто я хочу, чтобы вы сейчас меня выслушали объективно, без ее комментариев, понимаете?
Это я отлично понимал. Даже самая прогрессивная мать большую часть времени видит в своем ребенке беспомощного идиота, нуждающегося в наставлении.
– А пока давайте поедим, ладно? – предложила Лекси. – Раз уж я вас пригласила на ленч. Не будем же мы бронировать целый кабинет ради стакана содовой.
Я знал, что счет отплатит Аманда, поэтому ограничился скромным выбором: чем-то под названием «весенний консоме с кореньями» и утиной грудкой с можжевеловыми ягодами. Судя по тому, как от зубов Лекси ловко отскакивали французские названия, мне показалось, что для себя она заказывает недельный запас пропитания. Я вспомнил о том, что после школы Лекси собиралась ехать учиться в Сорбонну.
– Как поживает миссис Хэйр? – спросил я, пока мы ждали еду.
– Вы же знаете, что ее надо называть Амандой, – поправила меня Лекси. – Между прочим, на самом деле, она леди Аманда. Мой отчим Грегори какой-то баронет. Причем настоящий, с наследственным титулом. У его семьи там замки и фамильные реликвии и все такое. И братья мои маленькие сэры. Только моей маме всегда на это было наплевать. Она даже еще в Англии все свои письма заканчивала «Привет и Братство» 5 , а здесь вслух говорит такое, что я до сих пор не понимаю, как до нее не донесли в комиссию ФБР.
5
Привет и Братство (Salut et Fraternit'e, фр) – официальное приветствие во времена Французской революции.
– Может, как раз потому, что она – леди?
– Не знаю, – пожала плечами Лекси. – Я теперь редко бываю дома. Сейчас приехала на каникулы.
– Вы учитесь в Сорбонне, как и собирались?
– Нет. То есть, училась поначалу. В общем, это и есть часть истории, которую я вам хочу рассказать. Я поступила в Сорбонну, но мне там не очень понравилось. Там было очень скучно. Мама так рассказывала про Париж перед войной, что я думала, там кипит мысль и фантазия и… а это было похоже на какие-то кружки по интересам. Я провела там семестр и совсем не понимала, что делать дальше. А потом я встретила Сью. То есть ее зовут Сьюзен, но все называют ее Сью. Она старше меня, учится в магистратуре Колумбийского, а в Париж приехала на двухмесячную стажировку французского. В итоге Сью убедила меня, что если я хочу получить настоящее образование, чтобы меня воспринимали серьезно – в журналистике или политике – то мне надо вернуться в Штаты.