На низком старте

Часть 1

Глава 1

Автомобиль послушно сдвинулся в сторону бордюра и замер. Я с сильно бьющимся сердцем торопливо отстегнул ремень. Вера Павловна идет по тротуару тихая и по обыкновению чуть грустная, на меня сперва не обратила внимания, потом подняла взгляд на незнакомца, что стоит на ее пути, сделала движение обойти невежду, но всмотрелась,

– Артур?

– Здравствуйте, Вера Павловна, - сказал я счастливо. – Как же рад вас видеть… Вы все такая же... замечательная!

Сейчас она на полголовы ниже, что так непривычно, взгляд стал тревожно-испуганный.

– Ты такой, - проговорила она с запинкой, - высокий... И с мускулами! Спортом занимаешься?

– Вера Павловна, - сказал я, - позвольте подброшу вас до вашего дома. – Вы на Глебовской, дом восемь, квартира двадцать семь?

Она в удивлении покачала головой.

– Все еще помнишь?

– И никогда не забуду, - ответил я клятвенно. – Вы моя первая любовь! И, скажу честно, хоть и не поверите… единственная.

Она мягко улыбнулась.

– Не поверю, ты прав.

Я распахнул дверцу, во взгляде Веры Павловны снова тот же страх и неуверенность, которые увидел в день, когда впервые прикоснулся губами в учительской к ее нежной шее.

– Это… твоя машина?

– Да, - ответил я легко. – Нравится?.. Дарю!

Она засмеялась, но опустилась на правое сидение с заметной неуверенностью в движениях. Держится все еще скованно, таких автомобилей в Москве немного, передвигаются среди остальных с брезгливой отстраненностью, как попавшие в эти места по некой странной и тягостной необходимости, а так вообще-то из районов, где исключительно мультимиллионеры и коттеджные поселки класса суперлюкс. Хотя нет, коттеджные поселки начнут строить позже.

– Иномарка...

– Да, - ответил я, даже здесь в Москве еще два-три года машины из-за кордона будут называть «иномарками», а в новостях публиковать сообщения типа, что на Тверской жигуль столкнулся с иномаркой, только потом начнут понимать, что это у нас все автомобили – жигули, а иномарки очень даже разные. – Это шестисотый мерс. Вообще-то ничего особенного, станет очень популярным.

Я повернул руль, сдвигаясь на левую полосу шоссе, Вера Павловна все еще держится скованно, но, поймав мой взгляд, с усилием улыбнулась.

– Я полагала… такие автомобили только с водителем.

– Водитель для других случаев, - ответил я. Поймав ее взгляд, пояснил: - Гостей отвести в аэропорт, то да се… Иногда и меня возит, когда срочно нужно поработать с бумагами… А если свободен, почему отказывать себе в удовольствии порулить великолепным зверем?.. И это оправдалось, как видите. Так бы мог упустить счастье увидеть вас.

Она покачала головой, но глаза улыбались.

– Счастье, как же.

– Счастье, - ответил я настолько искренне, что она наверняка ощутила. – Даже не представляете, какое.

Она повернула голову, продолжая разглядывать

– Ты еще загадочнее, чем был тогда.

Она не договорила, это же напомнить, что я был учеником, а она учительницей, это сейчас все проще, оба взрослые, но тогда была не просто жуткая крамола, а вообще преступление с точки зрения той старой морали.

– Был загадочным?

Она улыбнулась.

– Я еще тогда говорила. Ты был еще каким шалопаем, но иногда в тебе такое прорывалось...

– Это я старался выпендриться, - сообщил я.

В центральной части Москвы пробок еще нет, но уже некоторое стеснение на дорогах. Я припарковал у ресторана, что хоть и под братками, но старается сохранять традиции той старой и привычной жизни.

Вера Павловна взглянула несколько испуганно.

– Что случилось?

– Попьем кофе, – сказал я, - у нас же много чего за эти десять лет стряслось и случилось?

Она ответила тихо:

– У меня ничего... Все так же принимаю восьмые классы и веду до выпуска.

О личной жизни спрашивать не рискнул, да и некогда, массивный швейцар, весь в золоте с головы до ног, уже с поклоном распахнул перед нами массивные двери.

Я крепче сжал ее локоть, чувствую как дрогнула при виде непривычной роскоши и блеска. Москва еще голодает, разруха только-только начала покидать улицы, но здесь с утра до ночи пир, лучшие блюда, лучшие повара, лучшие исполнители на эстраде и даже первые умельцы в стриптизе, что потом уйдут в менее престижные заведения.

Навстречу заспешил массивный, как Фальстаф, метрдотель, склонил голову в учтивом поклоне.

– Столик на двоих?

Даже голос у него прозвучал барски и вместе с тем дружески, словно один феодал принимает в замке другого феодала.

– Да, - ответил я, - и сразу на стол ваше фирменное, мы надолго не задержимся.

Он улыбнулся как-то слишком понимающе.

– Все будет сделало!

Она посматривала смущенно, но все же внимательно, определяя, шикую ли зачем-то, или же такие вот автомобили и рестораны для меня нечто обыденное.

Зал ресторана выглядит так, словно наш столик расположен в одном из залов блистательного Версаля в момент презентации его королю Людовику. Страна все еще с трудом выкарабкивается из разрухи, но здесь шикуют... Малиновые пиджаки, золотые цепи на груди, развязные жесты и очень даже уверенные голоса.

Хотя администрация ресторана и развесила на стенах портреты аристократов, некогда посещавших эти залы, но сейчас деньги совсем у другой публики. Эволюция гласит, выживают не самые лучшие или сильные, как учат в школе, а самые приспособленные, готовые быстро подстраиваться под изменившиеся условия. А быстрее всех приспосабливаются не отягощенные строгой моралью, законами и совестью.

Официанты подошли с трех сторон, Вера Павловна с растущим смущением смотрела, как заставляют столешницу блюдами с разными диковинками, подняла на меня взгляд встревоженных глаз.