На обочине жизни
Шрифт:
Тело ныло страшно. Боль заполняла каждую клеточку. Возможно, впервые получив отпор от жены, Федя вошёл ещё в больший раж и отделал её «как следует». Фая даже на секунду подумала, не пойти ли ей в больницу. Но почти тут же передумала. Там сразу сообщат в полицию, а полиция – это Федя. У него и связи, и должность. Сейчас он уже полковник и занял место своего бывшего шефа. Теперь он руководит отделением полиции.
Бил он всегда так, чтобы не оставлять следов на лице жены. Да и на теле часто не оставалось синяков. Как он это делал, она не знала. Но сегодня Федя слишком разошёлся, и Фая чувствовала, что без
На улице стало совсем прохладно. Май – это ещё не лето. Днём и до двадцати прогревается, и даже двадцать пять уже было, но ночи очень холодные. Фая выскочила из дома в спортивном костюме, в котором делала сегодня уборку, и в лёгкой куртке. Этого было недостаточно, чтобы согреться. Встав со скамейки, Фаина побрела дальше. Двигаться лучше, чем медленно замерзать, сидя на одном месте.
Сил идти не было. Хотелось лечь, завернуться в тёплое-тёплое одеяло и уснуть. А проснуться дома, лет так восемь назад и отказаться выходить замуж. Но всё это было так же нереально, как сейчас найти место для ночлега.
Фая шла, не разбирая дороги, но сторонясь основных улиц. Она знала, что в городе полно камер, по которым её может отследить и найти муж. Но Файка твёрдо решила: к нему не возвращаться. Да и после того, как она сбежала, муж может её просто убить и прикопать где-нибудь!
Вдруг в её затуманенном болью сознании, раздался голос Феди:
– Эти бараки все снести пора! Да и весь микрорайон застроить и камеры навесить. А то даже в единственном магазине камер нет! Через день туда ребята гоняют то на грабёж, то на убийство. С другой стороны, обитающие там бомжи бывают нам очень полезны…
Речь шла о знакомом Фае райончике города. Когда она убегала из дома, тоже жила там. Восемь бараков, расселённых лет десять, а то и пятнадцать назад, стояли и сейчас нетронутыми. У местных властей руки не дошли их разобрать. Да и район не перспективный, сильно отдалён от города. Раньше там был завод, который давно закрыли. А когда бараки расселили, в окрестностях осталась всего с десяток жилых кирпичных домов. И все, кто мог, давно переехали жить в более благополучные и благоприятные районы. Рядом был гаражный кооператив, стихийная свалка, пустырь. Брошенная всеми окраина города, по-другому и не назвать.
Фая шла туда. Она продолжала старательно избегать камер: обходила стороной магазины, крупные перекрёстки, подъезды новых домов. На старых не спешили вешать камеры, но вот новые дома все были оснащены видеонаблюдением.
Дорога заняла много времени. Пальцы на ногах, обутых в кроссовки, начали замерзать. Если бы Фая могла идти быстрее, у неё получилось бы согреться. Но идти быстрее никак не получалось. Каждый шаг отзывался новой болью, и она уже искусала нижнюю губу, только бы не издавать лишних звуков. Вдруг какой-нибудь случайный ночной прохожий её заметит? Так, может, внимание не обратит, но если она будет стонать от боли, то это точно привлечёт взгляды. Её могут запомнить. А потом, может быть, эти случайные ночные прохожие по доброте душевной помогут Феде найти её. Фая сама себе удивлялась! Видимо, восемь лет рядом с мужем давали о себе знать! Никогда, за всю свою жизнь, она не была так осторожна.
Фаина добралась до бараков только тогда, когда уже начало светать. Первый же барак, в который она сунулась, был занят бомжами. Они храпели,
Она нашла уголок, подальше от окон, забилась в него и почти мгновенно уснула.
– Вот ты где! – раздался радостный голос мужа. – А я-то думал, тебя дольше искать придётся!
Фая проснулась и вскочила на ноги. От резкого движения в глазах потемнело, а тело тут же отозвалось острой болью. Поморгав, она открыла глаза и поняла, что мужа рядом нет. Но его голос в голове прозвучал так отчётливо, так громко, что трудно было поверить, что это было лишь во сне.
Оглядевшись, Фая не сразу поняла, где находится. Она с трудом вспомнила, как брела по улицам города в поисках места, где бы приткнуть голову, и как пришла к этим старым баракам. Находиться здесь было небезопасно. После сна тело болело гораздо сильнее. Хотелось выть от безысходности и боли. А ещё хотелось плюнуть на всё и отправиться к матери. Но она понимала: мама её домой не пустит. А если пустит, то тут же позвонит Феде.
С трудом волоча ноги и чувствуя приступ тошноты, Фая выползла во двор. Судя по солнцу, время уже было плюс-минус обед. Хотелось пить. Она знала, что здесь есть колонка с водой. Эти бараки никогда не были подключены к общей городской системе водоснабжения и канализации. Во дворе стояли вонючие деревянные кабинки, а чуть в стороне виднелась и колонка. Добравшись до неё, Фая с трудом опустила рычаг и кое-как умылась. Хотела и попить, но остановилась: здесь наверняка пили бомжи и было как-то неприятно.
«Совсем ты изнежилась, Фуфайка!» – с иронией подумала она.
Ещё немного подумав, она снова нажала на рычаг, кое-как сполоснула кран и наконец немного попила. Тошнота чуть отступила, но ноги дрожали от слабости. Нужно было куда-то идти, что-то делать, но в тяжёлой, затуманенной голове не было ни одной светлой мысли.
Фая понимала, что муж будет её искать. Три года назад, когда она впервые заикнулась о разводе, между ними состоялся короткий разговор.
– Развод я тебе не дам, – спокойно сказал Федя. – Пока я сам не решу от тебя избавиться, ты будешь жить со мной.
– Но я подам в суд!
– А я объявлю тебя сумасшедшей и упеку в психушку, – усмехнулся муж. – И связи для этого у меня имеются. Поверь мне, там тебе не понравится!
Фая, онемев, смотрела на Федю, не понимая, в какой момент из любящего и заботливого мужа, он превратился в монстра! Словно прочитав её мысли, он обнял и примирительно сказал:
– Со всеми бывает. Ты прекрасно знаешь, нет идеальных семей. И до замужества ты жила в убогой квартирке, с убогой матерью, недалёкой сестрой. Где был твой отец, думаю, напоминать не стоит? И как паршиво он закончил свою жалкую жизнь? Ну погорячился, подумаешь. С кем не бывает? Тебе чего не хватает-то? Деньги даю, сидишь дома. А ребёнок… Жаль, конечно, что ты не смогла его выносить. Жаль, что оказалась такой слабой. Но ничего. Какие твои годы? Ещё родишь. А теперь иди на кухню и приготовь чего-нибудь вкусненького!