На острие углы
Шрифт:
– Я-то думал, что вы прикованы к постели и беспомощны. А вы выглядите весьма неплохо, - всплеснул руками заботливый господин Зонненберг, увидев меня за столом с пером в руке.
Я отметил с благодарностью, что этот занятый человек тут же, заслышав о неприятностях, выпавших на долю соотечественника, нашел время для посещения.
– И это разочаровало вас?
– улыбнулся я.
– Еще бы!
– захохотал Зонненберг, присаживаясь на скамью напротив меня. На нем была черная, приталенная одежда, делавшая
– Как же мне теперь высказать свое участие и милосердие?
– В другой раз я постараюсь проваляться в постели до вашего прихода...
– Вообще-то мне нравится, что у вас есть чувство юмора. У наших соотечественников, дорогой мой Эрлих, как ни прискорбно, оно почти всегда напрочь отсутствует.
– Еще несколько подобных переделок, и я тоже лишусь его...
– Неприятная история, должен сказать... Наверняка вчера произошла случайность. Из тех, что бывают нечасто Я поставил в известность местные власти и как раз ожидаю от них ответа.
– Откуда вы узнали о нападении на меня?
– Рассказал ваш сосед. Прекрасный человек, надо заметить. Достойный ревнитель нашей церкви. Он любим всеми нами.
В этот момент появился без стука и спроса приземистый ярко-рыжий человек, одетый небогато, но добротно. Он кивнул мне и сухо поздоровался с Зонненбергом.
– Очень хорошо, что вы здесь. Будете переводчиком в нашей беседе с господином Эрлихом. Я пришел спросить о трагическом происшествии, дабы принять меры к воцарению спокойствия.
Я понял, что это чиновник Земского приказа (так здесь именуются власти), и сообщил ему, что отлично владею русским.
– Ах так? Тогда это меняет дело!
На казенные вопросы я отвечал скупо Зонненберг комментировал время от времени мой рассказ взволнованными восклицаниями типа: "Ох какой ужас!", "Как же вам повезло, мой друг!".
Я ничего не утаил в своем рассказе, кроме, разумеется, некоторых сомнений, связанных с брошью, и подозрений по поводу участия в этом деле герра Бауэра. С этим мне предстояло разобраться самому
– Но все же кто мог напасть на вас? У нас большой город, и я не могу гарантировать, что мы сможем без вашей помощи найти злодеев.
– Придется искать только одного, - ответил я.
– Второго мне удалось заколоть кинжалом. Легче опознать погибшего, чем выспрашивать о нем.
– Очень сожалею, но вы ошибаетесь. Никакого трупа мы не нашли.
– Он был таким...
– я поискал подходящее слово.
– Мертвее не бывает, уверяю вас!
– Трупа в том месте не находили, - недовольно повторил чиновник.
Я вынужден был поверить его словам. И от этого мне стало как-то не по себе... Куда мог подеваться труп? Я не мог себе представить. Но что мой враг был мертвее мертвого я знал наверняка.
Вскоре все формальности были завершены, и чиновник покинул дом.
– Я же видел, что один из грабителей отдал Богу душу, - угрюмо произнес я.
– Какая разница... К тому же местные жители так живучи...
– Насколько я понял, это были вовсе не местные жители.
– А кто же?
– с интересом спросил Зонненберг.
– В Москве очень много иностранцев... Здесь не счесть греков, персиян, турок, татар...
– Это были точно не татары, - усмехнулся я.
– Это были немцы.
– Не может быть!
– протестующе воскликнул Зонненберг.
– Это были немцы! И эту горькую истину я утаил от чиновника.
– Сколько неприятностей на мою несчастную голову. Вы не представляете, как спокойно жили мы еще недавно. И тут это нападение. А к тому же, как вы говорите, его совершили наши земляки. Да еще Бауэр...
– Что Бауэр?
– встрепенулся я.
– Да не беспокойтесь. Ничего особенного. По-моему, он заболел. Я сегодня нанес ему визит, касающийся наших деловых, кстати, выгодных обоим, дел. А он даже принять меня не смог. Мне передали, что он очень плохо чувствует себя...
– Он плохо чувствует себя, - механически повторил я.
– Что-то не так?
– обеспокоился Зонненберг.
– Не обращайте внимания... Действительно, слишком много зловещих событий сразу... Слишком много...
Я ошибался... Я еще не представлял, что такое воистину зловещие события... И что такое настоящий страх!
* * *
Я боялся оставаться один. Одиночество заставляет думать. А думать мне не хотелось. Я уже ощущал, что мысли мои заведут меня далеко. В такие дали, где каждый шаг делать было жутковато...
Какое лекарство от неприятных чувств? Я знаю одно из лучших! Я вытащил из своего походного ранца серебряную флягу, в которой был шнапс. Налил себе наперсток. Выпил. Потом еще... Горячительный напиток не оказывал на меня никакого действия. Мне хотелось отвлечься, забыться, но чувства, наоборот, приходили в смущение...
– Ох, Эрлих, почему тебя занесло сюда, на край света, - вздохнул я, проведя рукой по книге, куда записывал свои похождения...
И опять ощутил одиночество. Потерянность...
Тщетно заливая эти чувства, я сделал еще пару глотков.
– Тысяча чертей, - прошептал я.
Дурные мысли все-таки пошли стройными рядами в атаку на мое сознание. Они не давали мне покоя. И я постепенно сдавался им... Итак, в какую же круговерть я угодил?
– назойливо свербили меня вопросы. В чем подоплека ночного покушения? То, что я подвергся нападению не простых разбойников, было ясно. Грабители не стали бы уносить труп сообщника и вообще не вернулись бы на место убийства. Уж мне-то хорошо известны их трусливые повадки.