На острове Колибрии, или Кровь королей
Шрифт:
Но он не рассчитал своего движения и пошатнулся в седле. Лошадь испугалась. Мигом оценив преимущество своего положения, Билли бросил свое бесполезное оружие и обеими руками рванул руку своего врага. Он стащил Корвича на землю, и когда они оба падали один на другого, пистолет колибрийца выстрелил. Случайный поворот при падении решил судьбу этой схватки: капитан сам прострелил себе сердце.
Уцелевшие во время перестрелки солдаты понемногу приходили в себя и готовились к решительному отпору. Смерть их офицера лишь на секунду задержала их, вызвав среди них краткие возгласы замешательства. Их покрыл громкий крик женщины. Билли понял, что принцесса хочет предостеречь его. Он увидел двух гвардейцев, наводивших на него свои винтовки. Он решил, что настал его конец, но он должен был сначала спасти ее. Собрав все свои силы, он крикнул ей:
– Павел не король!… Пошлите за Доббинсом!…
– Стойте! – Это был голос узурпатора, с которого Билли хотел сорвать маску; Миклош шел к нему, расталкивая своих солдат. – Жизнь американца принадлежит мне, и я сам возьму ее!
Глава XXVIII. «Самое большое приключение»
За спиной короля белела дорога в Квильф, и по ней скакала отбившаяся лошадь. Три солдата и две лошади неподвижно лежали в пыли. Один из гвардейцев скорчился возле своего мертвого коня и обтирал кровь, капавшую у него из пробитого лба; другой гвардеец пытался перевязать свою руку. Принцесса в темном верховом костюме словно застыла рядом с большим камнем. Поняла ли она слова Билли? Она ничем не показала этого! Американец, повернувшись спиной к упавшим Загосу и Корвичу, в разорванном пиджаке, в изодранной в клочья рубашке, исцарапанный и забрызганный кровью, но до сих пор уцелевший от серьезных повреждений, смотрел прямо в лицо королю, который, остановив своих солдат, направлялся к нему с своей обычной язвительной усмешкой и раздувающимися широкими ноздрями.
– Я мог бы застрелить вас как собаку, – сказал он, – потому что, как король, я не обязан драться с вами…
Билли заставил себя улыбнуться.
– Только не как король! – ответил он. – Как король, вы не могли бы драться.
Фактический монарх пропустил это мимо ушей.
– …но я мужчина. И по этой причине я хочу предоставить вам равные шансы. – Этот простолюдин на троне был по крайней мере храбр! – Пистолет или шпага – как вы предпочитаете защищаться?
Это было прямо великолепно. Он мог сам убить Билли, или любой из его солдат сделал бы это по одному мановению его руки. Но он предпочел драться! – Да, Павел Миклош был истым колибрийцем. Быть может, он слишком ненавидел Копперсвейта. Быть -может, он боялся совершить прямое преступление на глазах своей невесты.
Но тут произошла неожиданная помеха.
– Не надо! – крикнула принцесса и подбежала к спорившим. Она остановилась между ними, сверкая своими карими глазами, высоко подняв голову и руками стараясь раздвинуть обоих противников. – Как вы смеете? – обратилась она к Билли.
. – Он не король! – настаивал Копперсвейт.
– Сначала сражайтесь, – бросил ему Павел, – а потом можете болтать, если останетесь живы!
Принцесса смотрела в глаза Билли.
– Я не понимаю ваших слов, – сказала она ему. – Но я пошлю за мистером Доббинсом.
Павел попытался отодвинуть ее в сторону. Надменным взором он смерил Копперсвейта:
– Вы боитесь?
Копперсвейт в ответ только насмешливо улыбнулся. Но девушка все еще стояла перед королем. Она была без шляпы. Ее костюм пострадал от общей суматохи и был покрыт пылью. Иссиня-черные волосы, остриженные для бегства в Америку, после возвращения домой остались короткими. Они колыхались вокруг ее лица точно так же, как кудри одетой в алую с серебром короткую юбку «девушки с тамбурином» на Ректор-стрит. Но ее черты, всегда напоминавшие статую времен Перикла, теперь были слишком взволнованны для статуи. Никогда ее лицо не горело таким ярким румянцем. Никогда ее осанка не была более величественной. В памяти Копперсвейта встала картина, когда царственная пленница ждала своих врагов, входивших в комнату с амурами в старом дворце Стратилатосов; он видел ее, встреченную восторгом публики принцессу, с лентой Влофского креста на груди и в жемчужной диадеме на голове в литерной ложе Национального оперного театра. Но и в те минуты она не была столь царственна, как теперь.
Своим звучным контральто она заговорила с Павлом, жестом своей белой, неукрашенной кольцами руки указывая на Билли:
– Я люблю этого человека. Как королева, я не могу стать его женой. Но если вы убьете его, то, будь у нас королевство или республика, вашей женой я все равно не стану!
Убить? Пусть король убьет его! Копперсвейт теперь согласен был умереть! Открытое признание Ариадны сочеталось с ее угрозой в адрес кузена. Великая радость потрясла американца. Через пять минут, убитый в бою и по ту сторону любви и ненависти, или живой и отделенный от нее троном, на который она тогда должна была бы взойти одна, он все же будет победителем. Пусть же король убьет его и будет проклят! Но язвительная усмешка резче обозначилась на энергичном лице Павла. Он повернулся к своим солдатам, стоявшим с разинутыми ртами:
– Возьмите ее высочество. Держите ее. Отведите в сторону от дороги.
Два изумленных гвардейца двинулись исполнять приказание.
– Руки прочь! – крикнул им Копперсвейт, в его голубых глазах вспыхнул опасный огонек.
Ариадна в недоумении переводила взор с короля на Билли.
Павел топнул ногой.
– Исполняйте, что вам приказано! – зарычал он на солдат. – Без грубости, но уведите принцессу с дороги и подержите ее.
– Если вы посмеете дотронуться до нее… – грозно начал Копперсвейт.
Но тут наконец девушка поняла, что король непременно решил настоять на своем, и ее карие глаза бросили взгляд на Билли. Он прочел в этом взгляде, что она не хочет стать центром драки на большой дороге, а его собственный здравый смысл подсказал ему, что единственная возможность спасти принцессу из рук коронованного негодяя лежит в дуэли.
– Я уйду сама, – сказала она королю. – Но я предупредила вас. – Затем она обратилась к Билли: – Не мешайте им. Вы видите, сколько их против вас!
Солдаты подошли к ней исполнить распоряжение короля.
– А теперь к делу, мистер Копперсвейт! – воскликнул король.
Из уст, которые он уже отчаялся увидеть вновь, Билли услышал то, на что он больше не надеялся даже в своих мечтах, и его сердце билось ликованием. Мог ли тревожить его исход предстоявшей дуэли? Это было совсем не то, что драться с Корвичем. Жизнь дала ему высшее счастье. Он с восхищением глядел вслед Ариадне, спокойно отходившей в сторону в сопровождении двух солдат.
– Что бы ни случилось, я не забуду! – крикнул он ей и добавил: – Непременно пошлите за Доббинсом; он в Дворки! – Аишь после этого он обратился к королю: – Считаю своим долгом предупредить вас: я бывший чемпион по фехтованию.
– Значит, шпаги? – насмешливо спросил Павел. Какой на это был возможен ответ?
– Пистолеты! – сказал Копперсвейт.
– Как вам угодно. Мне говорили, что вы уже не оплошали раз и с этим видом оружия.
Король спокойно потребовал у двух солдат их военные автоматические пистолеты и предложил один из них своему противнику. Кратко и решительно он заявил обступившим его гвардейцам, чтобы они не смели вмешиваться, под страхом тяжкого наказания.
– Это не настоящее дуэльное оружие, – сказал он Билли, – но нам приходится пользоваться тем, что есть. Так как исход должен быть решительный, то я предлагаю дистанцию в десять шагов. Мы станем спина к спине, пройдем по пяти шагов, потом повернемся и тогда можем стрелять. Вы согласны?