На острове
Шрифт:
Дида поймала его взгляд на строчке про блинчики по-парижски со смородинным ликером и поняла, что он имел в виду, когда говорил про скверную привычку о выпивке с утра.
Она склонила свою голову к меню и заговорщецки прошептала: «Что будем делать, профессор?»
– Я – чинить дренаж, а вы – ассистировать. Вы же профессиональный ассистент, если я все понял правильно?
Но до ремонта дренажа дело так и не дошло – местным законом запрещалось производить ремонты любых сложностей профессорам, не входящим в профсоюз урожденных островитян.
Однако бутылку со смородинным ликером ему удалось выменять за устную инструкцию для производства ремонта. С этой бутылкой наперевес они проследовали к пышечному стенду и неприкаянно стоящими под зонтами мраморными столиками. Пышки уже румянились в своей прозрачной карусели. Пахло крепким кофе с молоком.
Профессор беззастенчиво рассматривал Диду со стороны в ожидании полной пышечной готовности. У него в голове созревал план.
Дида чувствовала его взгляд и переминалась с ноги на ногу, как чемпионка породы перед показательным заездом.
…Он наверняка думает, что я голодна, осталась без крова, средств и языка на этом острове и захочет использовать меня по прямому назначению. Ха ха. Но не так-то уж мы босоноги, как выглядим. Лучше держать его поближе к себе и быть предельно открытой, чтобы не попасть в историю. Боже мой, когда уже эти пышки испекутся – я могу захлебнуться собственными слюнями. Вот было бы смеху для кое-кого…
В эту минуту профессор осторожно поставил на столик поднос с 2 дюжинами присыпанных сахарной пудрой пышек и 4 бумажных стаканчика с горячим кофе.
Без лишних разговоров и пояснений оба приступили к приему пищи. Где-то после пятой пышки Шон выудил из саквояжа 2 плоских цилиндра белого металла, которые по мановению его руки превратились в конической формы рюмки.
– Не волнуйся, они серебряные. Мыть их необязательно. Я, пока ждал пышек, думал, что мог бы предложить тебе работу ассистентки, если тебе конечно интересно заработать пару монет и переехать жить в номер с балконом. Кроме работ по контракту на «Даче президента» у меня запланировано еще несколько важных деловых встреч. Вот я и подумал, что секретарь-ассистент с твоей внешностью и опытом работы помогли бы помочь моим переговорам.
…Ну, вот и началось. Все эти странствующие профессора-шмофессора – люди одного помола. Ассистентка ему, видите ли, вдруг стала нужна – средь шумного бала, случайно. Он наверняка думает, что я его подозреваю в нечестной игре и откажусь, не доев пышек. Ах, как глубоко он ошибается, потому что так высоко о себе думает. Не на ту напал. Я таких пышек не ела с последней поездки в Питер…
– А в чем бы состояла моя работа? У меня на острове нет даже и приличной деловой одежды. Впрочем, и по вашему внешнему виду не похоже, что вы в состоянии оплатить мой квалифицированный труд. Если только что жетонами из фонтана.
Тут они оба рассмеялись – ликер из смородины превратил болезненный прикол в невинную шутку.
– Во-первых, мы давно на «ты», во-вторых, мы достанем тебе одежду еще сегодня до заката солнца. Ты работала когда-нибудь моделью одежды?
– Нет, но ассистировала Юдашкину на показе его коллекции несколько лет назад.
– В качестве кого?
– Только не смейся – я была манекеном. Дурацкая история. Когда все уже было привезено и готово к инсталляции, то выяснилось, что у одного из манекенов вечернего платья с рукавами две левых руки. Платье, конечно, натянули, но картина была ужасная: как будто у человека был отрытый перелом, который к тому же неправильно сросся. Дизайнер очень расстроился и умолял всех помочь его горю в такой знаменательный день. Все почему-то посмотрели на меня, а потом сделали манекеном при входе.
– Отлично. На острове полно бутиков. Мы устроим тебя манекеном в любой из них, где одежда тебе придется больше по вкусу.
…Интересно, куда он клонит? Трудно представить, что все это не блеф, сеньор Челентано имперсонатор. Но не на такую напали – I can do poker face like Lady Ga Ga. В худшем случае меня заберут карабинеры и депортируют на национальную родину, а в лучшем…
После седьмой пышки процес поглащения перешел с рыси на парадно-цирковой галоп с артистичной демонстрацией всех восьми свобод вращения лошадиной ноги по профессору Ортоболевскому.
Теперь они мирно галлопировали, иногда касаясь друг друга телами и взгядами. Дида чувствовала приятную тяжесть и лень одновременно. Даже мысли в ее немытой голове замерли, как посередине ничего. У нее было полно вопросов к профессору, но задавать их было просто лень. Телу и мозгу нужно было еще несколько минут покоя. Дида отхлебывала свой кофе одной рукой, а другую держала немного наотлете, с растопыренными, как у танцевщицы пальчиками.
В этой части острова нехватало салфеток.
– Ты не куришь? Я курю крайне редко. Только в случаях потрясений и таких, как сейчас.
– Нет, я сосу. Особенно по утрам. Иногда желудок дает о себе знать.
И он протянул ей коробочку с мятными подушечками монпансье.
– А что это за летающий велосипед – никогда не слышала о таком.
– Ты не ответила мне на мой вопрос о службе ассистенткой. От этого будет зависеть мой следующий шаг в буквальном смысле. Так что – влажный песок или шелковые простыни?
Дида понимала, что незаметно для обоих, «подвесила» профессора и не торопилась давать ему ответ. Она смотрела в его дымчатые очки и демонстрировала двумя леденцами мастерство своего языка. Профессор был неподвижен.
На самом деле вопрос влажного песка волновал ее. Ей хотелось хоть каких-нибудь простыней. И непременно горячего душа, а не чуть тепленького, как в кабинке на городском пляже, с десятком карих глаз, сверлящих ее наготу из продуманно-забытых строителями щелей. Впрочем, глаза ее беспокоили в хорошем смысле. Плохо было не завершение беспокойства.