На перекрестке больших дорог

Бенцони Жюльетта

– Но вы же ничего подобного не сделали. Поверьте, я вам очень признательна.

Она подумала, что достоинство, прозвучавшее в ее словах, смутит Бернара. К ее большому удивлению, этого не произошло. Гасконец рассмеялся.

– Клянусь кровью Христа! Катрин, хватит дуться. Вам это не идет, поверьте мне!

– Идет или нет, для вас у меня нет ничего другого. А вы думали, я вам брошусь на шею?

– Должны бы! В конце концов, я помог вам избежать серьезной глупости. Если бы вы приняли ухаживания этого красавчика, то сейчас бы

жалели об этом.

– Откуда вы знаете?

– Бросьте! Брезе не умер от моего удара, до этого было далеко. Уж коли он вам так нравится, то вы еще ночью пришли бы к нему в комнату. Но вы ничего подобного не сделали.

– Я пошла на следующий день.

– И вышли оттуда с красными глазами и решительным видом человека, принявшего серьезное решение. Вот видите, я хорошо информирован.

– Кое-что мне говорит, что ваши шпионы не все вам сообщают, – сквозь зубы сказала Катрин.

Неожиданно Бернар посерьезнел.

– Нет, Катрин! Вы порвали с ним, и память о вашем муже вытеснила его. Иначе почему же вы уезжаете? Почему Брезе час назад пересек подъемный мост во главе отряда своих солдат? Он отправился на помощь Лоре, которого англичане атаковали в крепости Сен-Санери.

– Как? – негромко удивилась Катрин. – Он уехал?

– Да. Он уехал. Потому что вы отвергли его. Я в вас не обманулся, Катрин, вы такая, какую как раз выбрал себе великий Монсальви. В прошлую ночь я обманулся. Хотите мириться? Я очень хочу остаться вашим другом.

Его раскаяние и сожаление не вызывали сомнений. И Катрин не могла долго обижаться на тех, кто честно признавал свои ошибки. Она улыбнулась и протянула обе руки молодому человеку.

– Я тоже виновата. Забудем все это, Бернар… и приезжайте в Монсальви после того как вернетесь из Лектура. Мы всегда вам будем рады. А позднее я вам доверю Мишеля, когда придет его время стать пажом. Я думаю, что вы сумеете сделать из него солдата, о чем мечтал Арно. А теперь скажите мне «до свидания».

– Рассчитывайте на меня и до свидания, красавица Катрин.

Прежде чем она успела опомниться, он обнял ее за плечи и звонко поцеловал в щеки.

– Я расскажу Сентрайлю и Ла Иру, каким смелым бойцом вы оказались. Хотел вам дать сопровождающих, но, кажется, король уже позаботился об этом.

– Спасибо ему, – засмеялась Катрин. – И я предпочитаю кого-нибудь поспокойнее, нежели ваши гасконские дьяволы. Чтобы их сдерживать, нужен командир. Хоть я и Монсальви, но не Арно.

Бернар, который уже удалялся, остановился, повернулся, окинул взглядом Катрин и серьезно сказал:

– Думаю, что да.

Заря золотила крыши Шинона и спокойные воды Вьенны, когда Катрин вышла из Часовой башни. Все колокола города призывали к утренней молитве, и их звон сопровождал выход из замка небольшого отряда. Эскорт, предоставленный королем в распоряжение Катрин, состоял из бретонцев, о чем говорили накидки с изображением хвостов горностая. Командовал отрядом Тристан Эрмит.

Когда накануне он пришел сказать Катрин, что будет сопровождать ее до Монсальви, а потом вернется к коннетаблю Ришмону в Партенэ, она очень обрадовалась. Король не мог выбрать лучшего шефа охраны для Катрин, чем этот молчаливый фламандец, качества которого она высоко ценила. Он был хладнокровен, расчетлив, смел и обладал умением руководить. Об этом она ему однажды сказала:

– Вы далеко пойдете, друг Тристан. У вас есть все качества государственного деятеля.

Он рассмеялся:

– Мне уже об этом говорили… и не далее как вчера. Знаете ли вы, госпожа Катрин, что наш десятилетний дофин интересуется моей персоной? Он обещал сделать мне карьеру, когда станет королем. Кажется, на него произвели впечатление наши подвиги в борьбе с Ла Тремуем. Разумеется, я не придаю большого значения подобным обещаниям. Принцы, особенно молодые, не обладают хорошей памятью…

Но Катрин покачала головой. Она вспомнила этот пытливый, трудно переносимый взгляд дофина Людовика. Такой ничего и никогда не забудет.

– А я думаю, что он вспомнит, – ответила Катрин.

Тристан задумчиво кивнул головой. Теперь он спокойно трясся рядом с ней, слегка ссутулившись, как человек, знающий, что переход долгий и монотонный, и привыкший дремать в седле. Берет, надвинутый на глаза, защищал их от лучей встающего солнца. Он отпустил поводья и отдался на волю своего коня.

Катрин опять была одета в костюм пажа, в котором она уехала из Анжу. Она любила мужскую одежду, потому что она не стесняла движений и придавала ей определенную смелость. Хорошо устроившись в седле, она смотрела на город, будто видела его впервые. Здесь она одержала победу, которой так страстно добивалась, и другую – победу над собой. В момент отъезда Шинон был ей особенно дорог.

Почтенные горожане начинали свой рабочий день. Повсюду хлопали открывающиеся ставни, раскрывались двери лавок, хозяйки просушивали постели. Вчерашний ливень хорошо промыл мощеные улицы. Когда приехали в Гран Карруа, Катрин увидела около колодца девочку лет пятнадцати, которая, сидя на краю колодца, складывала в букет розы. Они были такими свежими, эти розы, и Катрин вспомнила другой букет, который бросили вечером в окно гостиницы мэтра Ангеле. Она остановила лошадь около юной цветочницы.

– Твои розы хороши! Продай мне один букет!

Девочка протянула ей самый красивый.

– Один соль, добрый сеньор, – сказала она и сделала реверанс. И тут же зарделась, как вишня, и радостно вскрикнула, получив золотую монету. – Ох, спасибо, почтенный сеньор!

Катрин пришпорила лошадь, направляясь к укрепленному мосту, переброшенному через Вьенну. Она опустила лицо в цветы и, закрыв глаза, вдыхала их запах. Тристан засмеялся.

– Это последние розы на нашем пути. Они не растут в вашей бедной Оверни. Здесь их родина. Турень их местожительство.