На перепутье миров
Шрифт:
–А ну, стоп! – женщина вдруг заметила, как шофер протянул руку и уже взял лежащий на передней панели автомобиля сотовый телефон, – дай-ка сюда мобилу…
Вырвав из рук мужчины мобильник, Алекс бросила его под ноги и со злостью растоптала, а потом, усевшись за руль, совершенно спокойно завела автомобиль и рванула по трассе. А законный водитель «Тойоты», растерянно разводя руками, остался стоять под проливным дождем…
Полицейские пришли глубокой ночью, когда Алекс уже крепко спала после принятой в кафе изрядной дозы алкоголя. Сильный стук в дверь, однако, заставил ее проснуться. Голова раскалывалась пополам, и женщина даже не сразу сообразила, что нужно делать. Кинулась, было, к окну, но, споткнувшись о мирно спящего на коврике кота, вспомнила, что живет на восьмом этаже, и остановилась.
«Так, думай, Алекс, думай, не буксуй. Как выкручиваться будем? – Мысли работали лихорадочно быстро, но выход из положения никак не находился, – что, что делать? Походу, вилы …»
–Откройте, Сергеева, это полиция! – Законное требование правоохранительных органов, наверное, уже разбудило весь подъезд.
–Пошли вы на хрен, – пьяно крикнула Алекс в ответ.
В этот момент выбитая дверь с грохотом влетела в квартиру, а за ней заскочили и несколько взбешенных полицейских. Один из них молниеносным ударом снес женщину с ног и с силой прижал к полу, выкручивая руки.
–Что, сучка, не думала, что так быстро найдем?
–А где ваше постановление на арест? – отчаянно пытаясь выкарабкаться из-под мужчины, хрипела Алекс.
–Чего-о-о? Ты совсем офонарела? Да ты после себя столько следов оставила, что тебя сегодня же упекут в тюрягу лет на пятнадцать.
–Ха! На пятнадцать! Эт-то мы еще посмотрим! У меня, между прочим, желтая справочка имеется, актировка от кичмана. Разве что годик-два в «дурке». А выйду оттуда, и тебя прикончу, гада.
Следующий удар надолго лишил ее сознания. Она даже не почувствовала, как на нее надевали наручники, как тащили волоком, пиная по дороге, в полицейскую машину, и, наконец, как бросили в душную вонючую камеру…
…Мать умерла, когда Алекс было всего пять лет. Накануне отец, наверное, сильно избил ее. Девочка была в своей комнате, но не спала и хорошо слышала, как мать кричала:
–Нет, не надо, я больше не могу. Мне ведь недавно сделали сложную операцию. Мне больно, больно!
–Заткнись, – пьяно отвечал отец, – ты – моя супруга, и должна выполнять супружеские обязанности. Причем тут твоя операция? Пережила и ладно.
–Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалей, ведь я не выдержу, – плакала женщина.
–Молчи и терпи…
Утром мать не встала с кровати. Она просто лежала на окровавленных простынях и тихо плакала. А отец спал здесь же, рядом, на полу. Он даже не услышал, как незаметно, всего за несколько часов, ушла из жизни его несчастная жена.
–Доченька, не верь мужчинам, от них одно горе, одно горе, – прошептала она перед смертью дочери и навсегда закрыла глаза.
Девочка тогда ничего не поняла. После похорон, правда, слышала, как соседки шептались между собой:
–Это же надо, угробил женщину.
–Она и так была больна, сама бы скоро умерла, а он помог, сволочь, сделать ей это раньше, оставил дитя без матери…
И стала расти девчушка с человеком, которого все сторонились, боялись и презирали. Но, тем не менее, он был заботливым и любящим отцом. Готовил хорошо, наряжал девочку в красивые платья, водил в кино и читал на ночь умные книги. После смерти матери отец совершенно бросил пить и часто по вечерам стоя на коленях перед иконой, что-то тихонько бормотал…
Время до суда, да и сам суд прошли очень быстро. Алекс находилась в эти дни в непонятно-зацикленном состоянии. Проходил день, и она его тут же забывала, и каждый новый день был для нее словно первым днем в ее жизни. Иногда она уходила в беспамятство, и это длилось несколько дней. Порой мыслей не было никаких, желаний и аппетита тоже. А в другой раз ее мучили идеи преследования и галлюцинации…
«… Резко усилилось расстройство самосознания, появилось бредовое восприятие окружающего. Бред интерметаморфозы, присутствие автоматизмы, психомоторное возбуждение, субступор…» – эти непонятные заключения наблюдающих ее докторов ни о чем ей не говорили и совсем не давали повода для переживаний или, наоборот, для успокоения…
–В соответствии с ч. 1 ст. 101 Уголовного кодекса РФ приговаривается к принудительному лечению в психиатрическом стационаре.... Подлежит обязательному периодическому освидетельствованию не реже одного раза в шесть месяцев … – вердикт был, впрочем, ожидаемым…
Алекс хорошо знала дорогу, по которой ее везли. Вот здесь, за этим поворотом, начнется лес, и покажется небольшой поселок. В окружении высоких сосен и дубов возникнут старые-старые здания, покрашенные желтой краской. Какой болван придумал красить психушки в этот тоскливый цвет? В целом, больничный поселок был похож на крохотное автономное государство, со своими «правителями», со своими законами и устоями. Здесь нашли приют не только корпуса психиатрической клиники, но и несколько двухэтажных жилых домов, были своя маленькая школа, магазин, почта и даже банк. Но жители этой маленькой «страны» отличались от тех, кто проживал в обычных городах или селах. Они были серьезны, суетливы, заметно напуганы и по виду очень напоминали своих умалишенных «соседей». Видимо, присутствие рядом специфического учреждения наложило отпечаток и на психику нормальных граждан.
Когда-то, в середине девятнадцатого века здесь обосновалась сторожевая крепость, и, наверное, дома в поселении имели совершенно другую окраску. Может быть, они были зелеными под цвет листвы, а, может, красные, под цвет крови. Этого уже никто не помнит. Но старожилы поселка рассказывают странную историю, связанную с этими постройками. Якобы в самом начале двадцатого века из подвала крепости при загадочных обстоятельствах исчез осужденный на казнь человек. Он был преступником, и его ждала виселица. Буквально накануне к нему наведался местный священник, принял последнюю исповедь. А утром за закрытой наглухо дверью мужчины не оказалось. Как будто его никогда там и не было. Искали долго, но так и не нашли. А таинственный подвал с тех пор прозвали Данилиным (по имени пропавшего) и сначала наглухо закрыли. Но с тех пор, как в шестидесятые годы двадцатого столетия здесь поместили психиатрическую клинику, подвал снова открыли, и теперь там находился склад постельного белья одного из отделений. Вообще-то, отделений в больнице тринадцать. В первом, втором, пятом, седьмом и двенадцатом лечат «благонадежных» больных: от депрессии, стрессов и других нервных расстройств. В этих отделениях свободный вход и выход, поэтому они называются открытыми. Там нет разделения на мужское и женское крыло, разнополые граждане проходят там лечение вместе. Третье и восьмое «лечит» наркоманов и алкоголиков. Остальные считаются закрытыми и строго разделены на мужскую и женскую половину. В них проходят лечение особо тяжелые душевнобольные и преступники, находящиеся на принудительном лечении. Двери в этих отделениях можно открыть только специальным ключом, который есть у всего обслуживающего персонала, но, естественно, отсутствует у больных людей. И это понятно: попробуй, доверь заветный ключик сумасшедшему вору, наркоторговцу или убийце – закончиться это может для кого-нибудь плачевно. Дверей в палатах и розеток на стенах нет, зато окна «украшают» огромные крепкие решетки.
Алекс уже неоднократно отметилась и в четвертом, и в шестом отделениях, дважды из них принудительно, куда на этот раз пошлет ее судьба?..
–Так, гнилые дыхалки, запомните: мои вещи трогать нельзя! – Грозно предупредила она пациенток закрытого десятого отделения, по личному опыту зная, что только так можно уберечь хоть часть своих вещей, – Я злая. Очень злая. Не дай Бог будете крысячить. Убью, и рука не дрогнет.
И отправилась в «большую» палату, где и определили ей место. Ничего непривычного для себя в отделении Алекс не обнаружила. Те же три палаты, что и практически во всех отделениях. Самая маленькая предназначена для «хороших» – так называли медработники выздоравливающих и блатных. В «наблюдательную» укладывали особо тяжелых и буйных. Там же периодически оказывались те, кто посмел себя как-то неприлично вести. На привязи. В «большой» палате лежали остальные – такие одинаковые и такие разные. Кто-то попал сюда после психологической травмы, кого-то «приговорили» «добрые» родственнички, чтобы отнять ребенка или дорогую недвижимость, кто-то просто был болен от рождения и о другой жизни не помышлял, ну и, конечно, преступницы…