На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное
Шрифт:
И те, кто говорил такие слова, и другие, что их тогда внимательно слушал, искренне верили, что всё так и будет. Разлука закончится быстро, и к осени или к зиме бойцы невредимыми прибудут домой. Влюблённые люди сыграют весёлые свадьбы и заживут счастливыми семьями.
В ту тревожную ночь Павел тоже не спал. Он думал о том, как ему быть? Отца взяли в солдатчину, мама часто болеет, а младшие братья и сёстры не смогут себя прокормить. Значит, придётся забыть о Самаре и курсах водителей. Нужно остаться в деревне, впрячься в работу и тянуть всю семью. По крайней мере, до тех самых
Ранним утром, мужчины и парни собрались на маленькой площади. Там их ожидали телеги, запряжённые слабыми колхозными клячами. Призывники сели в простые повозки и отправились в дальний путь до райцентра Кинель.
К одиннадцати часам, они проехали сорок вёрст по разбитым дорогам и прибыли к одноэтажному зданию военкомата. Только все узнали, мол, в повестках немного напутали. Выяснилось, что в армию брали людей до пятидесяти пяти лет включительно. Тех, кому перевалило за данную цифру, тем же ходом послали назад.
Пожилые «счастливцы» услышали приятную новость и широко улыбнулись. Они простились с «молодыми» сельчанами и, едва удержав в себе бурную радость, вернулись к обозу, стоявшему рядом, на улице. Старики тут же уселись в пустые телеги, развернули оглобли и, как можно скорей, отбыли себе восвояси.
Они ведь не знали, что им придётся тянуть на себе всё хозяйство в удивительно трудные годы войны. То есть, пахать за троих до тех пор, пока не закончится всемирная бойня. Но и после её завершения, их жизнь не сильно изменится и ещё долгое время, останется такой же тяжёлой, как прежде.
Павлу Смолину было всего лишь семнадцать, и он не значился в списке призывников из деревни Домашка. Как и пятеро его одногодок, он приехал в Кинель для того, чтобы проститься с родными, а после пригнать конный транспорт домой.
Узнав, что пожилого отца не взяли на фронт, он оживился и решил, что не всё очень плохо. Мол, пробуду в деревне до завершения отпуска, а после, со спокойной душой, отправлюсь в Самару.
Обоз с опустевшими разом телегами устремился в обратную сторону. Он выехал из районного центра и, никуда не спеша, потрусил по пыльной дороге. Но если в Кинель укатило почти семь десятков мужчин, то назад возвращалось лишь шесть стариков да столько же юных возниц. То есть, не более дюжины. Вот и вся рабочая сила колхоза.
К вечеру, обоз, наконец-то, дошёл до деревни. Отец и другие пожилые «счастливчики» разошлись по дворам. Молодые ребята отогнали телеги в конюшню, стоявшую возле околицы. Они распрягли измученных работой лошадок, передали их древнему конюху и отправились к избам, где жили родители.
Павел тоже вернулся домой. Он вошёл в полутёмную горницу и встретил маму с заплаканными глазами. Он тревожно спросил: «Что случилось?» – и узнал весьма неприятную новость.
Выяснилось, что, пока новобранцев возили в район, сюда приходил председатель. Он долго кричал на больную мамашу, говорил, что её старший сын обманом уехал в Самару и бросил несчастный колхоз на произвол жестокой судьбы.
Затем пожилой человек схватил «сидор» с вещами Павлуши, вытряхнул его содержимое и разбросал по доскам скоблёного пола. Среди штанов и рубашек он быстро нашёл новенький паспорт, полученный парнем в Самаре. Чиновник поднял тонкую серую книжицу, сунул в карман пиджака и ушёл неизвестно куда.
Отец с сыном тут же помчались в контору. Они ворвались в кабинет председателя и, перебивая друг друга, попытались вернуть документ. Мужчина лишь усмехнулся. Он поднял трубку своего телефона, постучал двумя пальцами по рычагам, походившим на крутые рога, и сказал:
– Коммутатор? Соедините меня с райотделом милиции.
На том конце что-то ответили. Через десять секунд, послышался уверенный бас:
– Дежурный по отделению слушает.
– Говорят из деревни Домашка, – сообщил председатель и тут же добавил. – Подождите секунду, я возьму нужную сводку. – мужчина зажал микрофон левой рукой, посмотрел на притихших соседей и строго спросил:
– Будете дальше кричать? Или отправитесь, молча домой? Стоит мне заявить на вас органам, и вы быстро получите огромные сроки. Тебе, Павел, впаяют за то, что уехал без справки. А тебе, Николай, за укрывательство сына. – Заметив испуг на лицах селян, он тихо продолжил: – Идите и не мешайте работать.
Павел выслушал эти слова и не нашёл, что ответить. Ведь председатель мог посадить их на долгие годы. Поэтому, парень не стал, лезть на рожон. Он повернулся на месте, вышел из душной конторы и замер возле крыльца, среди лопухов.
Следом за ним появился хмурый отец. Не говоря ни единого слова, они понуро пошли к своему старому дому. Но если парень был злым до крайней возможности, то батя, несильно печалился по данному поводу. В глубинах души, он был даже рад такому стечению всех обстоятельств. Теперь сын останется дома, и семье будет значительно легче кормить младших ребят.
Да и председателя можно понять. Всех молодых мужиков забрали на фронт. В деревне остались только старый да малый. А план сдачи зерна и всех прочих продуктов, в ближайшее время, наверняка увеличат. Мол, нужно кормить Красную армию и мастеров, что клепают оружие в городе.
Вот так и вышло, что Павел задержался на родине и стал снова работать в колхозе. В городе о молодом человеке даже не вспомнили. Началась кутерьма с эвакуацией промпредприятий с запада Родины, на который напали фашисты.
Так что, о пропавшем строителе благополучно забыли. Но забыли о нём только в далёкой Самаре. В районном военкомате всё осталось по-прежнему, как он был на учёте, так и продолжил там числиться долгие годы.
Призыв в армию
31 июля 1942 года. В правление колхоза позвонили из районного центра и прочитали список фамилий. Под конец, служащий РККА сообщил: – Данные люди должны срочно прибыть в Кинельский военкомат.
С начала войны из деревни забрали всех взрослых мужчин, в том числе, и председателя, которому исполнилось почти пятьдесят. Остались в Домашке лишь старики, бабы и дети. Да ещё немного подростков обоего пола.