На пороге чудес
Шрифт:
— Она похоронила его там? — ахнула Карен. Меха ее легких расширились впустую. На кухне не хватало воздуха. — Боже, о чем ты говоришь? Он лежит в земле?!
— Скажи, кого мне позвать к тебе? Сейчас кто-то должен быть рядом с тобой. — Марина попыталась взять руки Карен в свои, но потрясенная вдова вырвала их:
— Увезите его оттуда! Вы не имеете права оставлять его там! Это недопустимо!
В такие моменты люди обещают все, что угодно, но Марина, как ни пыталась, не сумела вымолвить ни слова утешения.
— Я не смогу его вывезти, — сказала она, и это было жуткое признание.
Она отчетливо представила себе грязь под ногами, листья, могилу, в которую оползает намокшая земля. Через считаные дни на ней уже появляются свежие ростки, а через месяц могилу уже и не разглядишь под ковром буйной растительности. Марина физически ощутила панику, страх перед удушьем, который испытывал Андерс при виде лиан…
— Я не знаю, как это сделать, — честно призналась она. — Карен, послушай, скажи, кому я должна позвонить. Сейчас необходимо, чтобы рядом с тобой кто-то был.
Но Карен не понимала ее вопроса, либо не слышала его, либо не желала пойти навстречу Марине, упростить ситуацию.
Они остались вдвоем.
Мистер Фокс сбежал при виде отчаяния жены Андерса Экмана.
Бедная женщина сползла со стула на пол и рыдала, обняв ретривера, а верный пес дрожал от страха и лизал ее руку. Вскоре собачий бок стал мокрым от ее слез.
Какими наивными идиотами они были — с их уверенностью, что они знают, что делают!
Когда-то Марина была ординатором в госпитале, и ей приходилось извещать родственников о смерти больного. Случалось это редко, лишь когда лечащий врач был либо занят, либо представлял собой слишком важную персону. И как бы горько ни рыдали дочери, отцы, братья и жены, как бы ни цеплялись за нее, она всегда без труда выпутывалась из ситуации. Достаточно ей было поднять голову, и тут же появлялась сиделка, лучше знавшая, какие слова сказать осиротевшим людям. У нее под рукой были ламинированные листки с телефонными номерами пасторов, психологов и групп поддержки, которые собирались по средам. Максимум, что от нее требовалось, — выписать рецепт успокоительного.
А сейчас Марина сообщила о смерти Андерса его жене, не подумав о последствиях. Вдруг сыновья Андерса уже стоят возле школы под мокрым снегом и ждут свою мать? Как можно было забыть о них?! Почему она и ее босс не подумали о том, чтобы найти кого-то, а может, и дюжину человек, чтобы они окружили Карен заботой, когда на нее обрушится страшное известие? Сейчас были отчаянно нужны все гости рождественских праздников — женщины в свитерах с оленями, мужчины в галстуках красных оттенков. Марина видела их на этой кухне всего три месяца назад. Тогда они смеялись, чокались друг с другом молочно-яичным коктейлем с бурбоном! Но раз им не хватило ума позвать сюда близких и друзей, почему они не догадались хотя бы сунуть в карман несколько упаковок ксанакса?
В сложившейся ситуации нельзя медлить.
Мальчики испугаются, когда учитель отведет их назад, в школу. Они подумают, что с их мамой что-то случилось. Ведь для ребенка страшнее всего — смерть матери.
Марина поднялась с пола (как она там оказалась — она не помнила), подошла к телефону и стала искать адресную книгу, картотеку «Ролодекс» — что-либо, где записаны телефонные номера.
Обнаружила два номера газеты «Миннеаполис Стар Трибьюн», блокнотик с чистыми листками, кофейную кружку с надписью «Я люблю мою библиотеку», набитую ручками и карандашами. К пробковой доске был приколот листок бумаги с надписью «Телефоны для няни». Там были номера мобильных телефонов Карен и Андерса, а также рабочий телефон Андерса, телефоны «неотложки», доктора Джонсона и Линн Хилдер.
Вот как бывает, когда горит твой дом, подумала Марина.
Вот почему придумали такой простой номер — 911 — на случай чрезвычайных ситуаций. Когда пламя ползет по шторам, а дым наполняет комнату, ты забываешь все прочие номера. Как бы Марина ни хотела помочь жене своего умершего друга, сейчас больше всего ей хотелось убежать из этого дома.
Она сняла трубку и набрала самый нижний номер в списке. Ей пришлось вынести телефон из кухни, чтобы расслышать ответ. Линн Хилдер жила по соседству, чуть ниже по улице, а ее сыновья дружили с мальчиками Экманов. Оказывается, двадцать минут назад она выглянула из машины и предложила мальчикам подвезти их домой, а они ответили: «Нет, миссис Хилдер, мама скоро приедет».
Вот уже и Линн Хилдер рыдала так же горько, как Карен.
— Позвоните кому-нибудь, — вполголоса попросила Марина. — Позвоните в школу. Поезжайте туда и привезите мальчиков.
Вернувшись на кухню, она увидела, что Пиклес лежит на полу справа от хозяйки, его намокшая голова — на бедре Карен, а слева от нее уселся мистер Фокс, который, как по волшебству, возник после недолгого отсутствия. Он медленно и размеренно гладил Карен по голове, бормоча: «Все в порядке, все будет хорошо». Она уткнулась в его плечо, от ее слез голубые полоски на галстуке потемнели и казались черными. И хотя ситуацию никак нельзя было назвать «хорошей», Карен, казалось, внимала его словам и пыталась совладать с рыданиями…
Марина и мистер Фокс вышли из дома примерно через час, когда уже смеркалось, — дни в начале апреля еще короткие. Перед этим они созвонились с матерью Карен, потом приехала ее сестра с мужем и сообщила, что из Айовы уже едет брат; Линн Хилдер забрала из школы мальчиков и увезла к себе домой, справедливо рассудив, что сообщить им страшную новость надо очень осторожно, не сразу.
До сих пор, с того момента, когда мистер Фокс появился на пороге лаборатории с голубым конвертом в руке, Марине даже не приходило в голову искать виноватых в смерти Андерса. Это был просто несчастный случай; точно так же Андерса могло затянуть на глубину течением Амазонки. Но когда им в лицо ударил ледяной ветер, а проводил их на улицу только Пиклес, она заподозрила, что оставшиеся в доме люди считают виновником несчастья мистера Фокса.
В самом деле: если бы не шеф, сыновья Экманов сейчас делали бы домашние задания в своей комнате или лепили на заднем дворе снежную бабу. Андерс поглядывал бы на часы в лаборатории, говорил, что уже хочет есть, а ноги сами несли бы его к дверям… Возможно, что Карен Экман и ее родственники, ушедшие с головой в печаль, пока не винят шефа, но подобная мысль обязательно явится к ним позже, когда утихнет первая боль утраты.
Сейчас же Марина сама злилась на мистера Фокса за то, что он сбежал, оставил ее наедине с Карен, спихнул на нее всю тяжесть горестной миссии, а еще за то, что сейчас он не поддерживал ее под руку, и она неуклюже ковыляла по нерасчищенной от снега дорожке.
Винила ли она его за то, что он послал Андерса в Бразилию, как оказалось — послал на гибель?
Потом мистер Фокс спокойно уселся за руль, а она безуспешно дергала ручку прихваченной морозом пассажирской дверцы и не могла ее открыть. Тогда она сгребла рукой снег с лобового стекла и постучала костяшками пальцев. Шеф смотрел прямо перед собой, повернул голову на стук и с изумлением посмотрел на Марину, словно уже успел забыть, что приехал сюда не один. Он протянул руку и толкнул дверцу.