На пороге юности
Шрифт:
Она смотрела прямо в лицо Олега синевато-серыми глазами с темными ободочками вокруг зрачка. Широкие брови темнели на очень белой коже лба, а волосы, туго затянутые в косы, были светлее бровей. Все на ней было ладно, выглажено, начищено. Олег невольно подумал про свои ободранные ботинки, которые он так и забыл сегодня почистить.
— Не знаешь? — повторила девочка, не дождавшись его ответа.
Олег смутился и нарочито развязно, чтобы прикрыть свое смущение, сказал:
— Как это не знаю, я сам из «В».
— Вот как хорошо! — воскликнула
Она протянула Олегу руку и назвала себя:
— Катя Михайлова.
Что тут было Олегу делать? Неужели на глазах у всех ребят поздороваться с девчонкой за руку и отрекомендоваться: «Олег Павлов»? Может быть, шаркнуть при этом ножкой? Как бы не так! Олег вовсе не собирался стать посмешищем всей школы.
Он засунул руки поглубже в карманы и с видом полнейшего равнодушия сплюнул в сторону. Потом, повернувшись на каблуках, бросил девочке через плечо:
— Наш класс в конце двора строится. Классный руководитель — Анна Михайловна.
Олег успел заметить, что девочка осталась стоять на том же месте, где он ее оставил, и провожала его сузившимися, потемневшими глазами. Щеки ее медленно заливал яркий румянец.
«Ага, не понравилось, — злорадно подумал Олег. — А ты не лезь первая, жди, когда спросят... А то подскочила: «Здрасте, я ваша тетя!..»
Олег всячески старался убедить себя в том, что девочка поступила нетактично, протянув ему руку при всех и заставив тем самым его, Олега, ответить ей грубо. Должно быть, она просто глупа.
Словом, Олег поступил точно так же, как поступает всякий, кто обидит другого ни за что ни про что: чтобы оправдаться перед самим собой, он старался отыскать хоть какую-нибудь захудалую вину Кати Михайловой.
Скоро это ему удалось.
Одноклассники Олега тесно сгрудились в конце школьного двора, с интересом присматриваясь к группе девочек, жавшихся отдельно. Директор заранее предупредил учеников о приходе девочек. Просил встретить их приветливее, помочь им освоиться в новой для них обстановке. Олег совсем забыл об этом предупреждении. И только теперь, увидев отдельную группу девочек, к которой только что подошла и Катя Михайлова, вспомнил долг гостеприимства и крикнул, обращаясь главным образом к Кате:
— Эй, девчонки! Пристраивайтесь, не бойтесь! Так и быть, в первый день за косы дергать не будем!
Ребята засмеялись, а Катя скользнула по лицу Олега прищуренными глазами и отвернулась к черненькой кудрявой девочке, с которой только что о чем-то говорила.
«Ишь какая задавала! — подумал Олег с неприязнью. — Еще отворачивается! Подумаешь, цаца! Вот мы у доски еще на тебя посмотрим...» И совесть его полностью успокоилась.
Потом Олег спохватился, что нигде не видит Василия.
Вася Кузьмин прибежал в самый последний момент, когда класс собирались вести в школу. Он пристроился к стоявшему впереди всех Олегу и, не отвечая на вопросы друга, с интересом оглядывался на девчат.
Завуч Сергей Юрьевич подошел к группе девочек, стоявших позади, и вывел их вперед. Прямо перед Олегом вновь очутилась Катя Михайлова. Она не оглядывалась, но при каждом движении ее головы светлые косы слегка шевелились, покачивались, подминая коричневые банты.
— Вот так косы! — вдруг сказал Василий весело и дружелюбно. — Недаром карфагенские женщины срезали волосы на канаты — вполне пригодный материал!
Катя покосилась на Василия серым глазом и неуловимым движением плеч и головы перекинула сначала одну, а потом и другую косу со спины на грудь.
— Ого! — сказал Вася и засмеялся.
Соседка Кати, кудрявая черненькая девочка, вздернула худенькие плечи и, полуобернувшись к Олегу, произнесла нараспев:
— Не понимаю, что тут смешного?
— Смешного? Смешного и правда ничего нет, — ответил Василий. — Просто хорошие косы. Это не то что наши с вами вихры, верно?
Девочка обиделась, еще выше вздернула худенькие плечи и отвернулась.
Олег видел, как она потихоньку приглаживала свои короткие, непокорно вьющиеся волосы. Но они не слушались рук: закручивались в колечки, опускались на уши, на лоб и виски упрямыми завитками.
«Чего она их приглаживает, — подумал Олег, — так даже лучше».
В этом году они с Васей тоже впервые сделали себе зачесы. Сговорившись, одновременно отказались стричься наголо и отпустили волосы. Но как ни старались причесаться совершенно одинаково - на косой пробор и назад, — прически все же получились разные. Светлые и прямые волосы Олега ложились послушными мягкими прядями, а черные вьющиеся волосы Васи не слушались, их приходилось то и дело приглаживать рукой или гребнем.
Так и пошли они в класс: Олег и Вася следом за идущими в паре Катей и Галей. Черные Галины завитушки смешно подпрыгивали на затылке, вызывая в Олеге чувство непонятного веселья. Зато русая голова Кати, разделенная как раз посередине тоненьким, как светлая ниточка, пробором, вызывала чувство неприязни, и он старался не смотреть на нее.
Катя оглянулась только раз, в коридоре, когда все остановились перед закрытой дверью класса. Олег успел заметить, как серый глаз глянул на Василия с нескрываемым интересом. А Вася улыбнулся в ответ просто и приветливо.
— Удивительное дело! — громко сказала Катя, обращаясь к соседке, но так, чтобы слышали и мальчики. — Какие разные ребята в этом классе!
— У нас все ребята хорошие, хоть и разные, — подхватил Василий. — Вот познакомитесь, увидите. Вы из какой школы к нам перешли?
— Из четвертой, — охотно ответила Катя и теперь прямо посмотрела в лицо Василию. Потом вдруг в ее глазах забегали насмешливые искорки, и она добавила: — А кое с кем из ваших «хороших» ребят я уже познакомилась.
— Вот как? — подхватил Василий. — Тогда знакомьтесь и со мной. — И он сам протянул девочке руку: — Василий Кузьмин.