Шрифт:
Появление на свет
Стоны роженицы разнеслись по коридорам этого серого, унылого, ветхого двухэтажного здания, именуемого в Уркмантуре роддомом. Двери и окна во всех палатах и парадной были открыты из-за знойной жары, стоящей в это время года. Так что стоны были хорошо слышны и за пределами здания, уносясь в пустыню, которая была повсюду. Встрепенулся даже верблюд, проходивший мимо со своим хозяином-стариком, – тот шёл впереди, держа скотину за уркмантурскую уздечку, проходящую промеж ноздрей двухгорбого. Хозяин обернулся на обеспокоенного верблюда,
Но вернёмся к стонам и зданию, откуда они раздавались. Этот особняк, несмотря на свою ветхость, был лучшим зданием во всём Уркмантуре, – не зря же уркмантуряне оборудовали его под роддом. Пациенток в нём было всего трое, и одна из них уже была в процессе. Вот и последний стон роженицы унесся по коридорам, и свободно вылился через открытые окна и двери в пустыню – к тому самому верблюду. Но на этот раз, находясь уже на приличном расстоянии от источника шума, он лишь краем уха уловил дошедший до него звук, и вильнул хвостом, – то и была вся его реакция. Хозяин же ругнулся в очередной раз, проклиная не то своего верблюда, не то издающую те стоны, или даже того, из-за кого они были.
– Ещё… Ещё… А теперь тихонько… Вот он! Умничка, – произнес доктор-акушер, поднимая вверх дитя, наконец-то появившееся из лона роженицы, и переставшее доставлять боль своей матери.
Вторя словам доктора, по коридорам разнёсся крик новорожденного. Но тот старец и его верблюд уже вряд ли услышали эти крики, находясь совсем далеко; тогда как акушер и две медсестры продолжали привычно заботится о матери и её малыше.
– Кто это: девочка, мальчик? – придя в себя, тихо спросила женщина.
– Мужик, – ответил доктор.
– Мальчик, мальчик! – подтвердила медсестра, обтирая младенца.
– Можно?..
– Конечно. – После всех нужных процедур медсестра обернула дитя в простынку, и подала его матери.
Но в этот момент у новорождённого закружилась голова, всё поплыло; и не успел он ещё надышаться, привыкнуть к краскам этого мира, его звукам, живым существам в белых халатах, стоящим вокруг, как его стало уносить куда-то вверх. И это произошло так быстро, что палата, в которой он появился, как и люди в ней, остались лишь маленькой, белой, суетной точкой где-то далеко внизу, а повсюду оказалась тьма и непонятный холод, от которого, впрочем, малыш не мёрз. Но тот всё равно неуклонно сковывал, притупляя всю чувствительность нежного обнажённого тельца.
– Где это я? – проворковал малыш.
– Рано! – нечто ответило ему, и всё потухло.
Абсолютная темнота, безмолвие, и – никаких ощущений. Что-то будет дальше?..
Носик чем-то зажат, а во рту трубка. Свет ослепил глазёнки младенца; прищуриваясь, он приоткрыл их: над ним зависла прозрачная призма, и сквозь неё он увидел белый-белый потолок и стены, едва уловимые контуры
Дверь в палату открыли, и, как-то не соответствуя той атмосфере порядка и ухоженности, присущей современной Ашкентской больнице, заскрипели шарниры, на которых она держалась.
– Надо смазать или поменять навесы! – заметил главный врач, вошедший в палату с обходом.
– Я прослежу, чтобы это исправили, – ответил вошедший следом дежурный врач.
– Так, и кто у нас тут?
– Этого ребёнка нам доставили с Уркмантура. Патология в лёгких: врожденная диафрагмальная грыжа, – ответил дежурный врач, подходя к столу, где под куполом лежал малыш.
«Что это вы на меня так глазеете?» – подумал малыш, увидев зачем-то склонившихся над ним дяденек, загородивших свет.
– Что скажете – нужно оперировать?..
– Пока ребёнок очень слаб: его поддерживает только аппарат. Но если его состояние улучшится, что вполне может произойти, тогда операция возможна.
– Анализы повторно.
– Возьмём.
– Посмотрим, есть ли смысл медлить…
– Понятно.
В этот момент в палате что-то запищало.
«Эй, дяденьки, вы куда!» – огорчился малыш.
– Сестра!
– Я здесь! – Вбежала в палату медсестра, ожидавшая за дверью.
– Быстрее! Каталку!
– Бегу!
– И пусть операционную готовят! У нас тут тяжёлый случай… – последние слова главврач выговорил с тяжёлым вздохом.
«Что это они?» – не понимал малыш, лишь краем глаза видя суету у соседнего стола, где были аналогичный купол и аппаратура, когда крохотный младенец воспарил над куполом.
«Ой, кто это?» – от лёгкого испуга новорожденный округлил глаза. «Девочка… А откуда я знаю, что бывают девочки?!»
Невероятно любопытный малыш потянул головку чтобы посмотреть, что находится в районе его собственных ступней:
«Точно, девочка!»
«Полетели вместе!»
«Да я как-то высоты побаиваюсь… Может, не надо?.. Здесь спокойнее».
«Ничего, привыкнешь, полетели!»
В палату быстро закатили каталку, а за ней вошло ещё несколько человек в таких же белых халатах, как и предыдущие. Люди переложили в неё младенца, подхватили аппаратуру, и выкатили каталку из палаты. Дверь закрылась.
– Может, тебе надо с ними?..
– Нам вдвоём будет интереснее! – не унималась девочка.
– Давай в следующий раз!
– Ну, как хочешь… А двери больше скрипеть не будут! – произнесла крохотуля. Подлетев к навесам, она провела по ним рукой, и исчезла в стене.
А малыш остался один на один со своими мыслями и впечатлениями о первом дне, проведенном в Ашкентской больнице. Веки его сомкнулись, унося в сладкий детский сон. И пока он спал, глубокой ночью, его тихо забрали в операционную.