На прорыв времени! Дилогия
Шрифт:
– Вот и нашему дорогому президенту тоже пора менять штанишки. Он тут недалече заявил, что мы должны уйти из Европы. Более того, он после потерь бомбардировщиков над этой долбаной Бразилией еще и насчет нее уже не уверен. Мир хочет со всеми заключить.
– А я вам говорил!!! Я говорил еще тогда, что нам нужно больше времени, чтобы подготовиться! – Толстый коротышка, несколько похудевший со времен последней встречи джентльменов, врезал пухлым кулаком по столу. – Ведь было понятно, что мы не готовы! Мы тратили миллиарды на эти тупые исследования всякой хрени вроде атомного оружия
– Успехом, – внезапно каркнул старик, оборвав коротышку на полуслове. – Яйцеголовым наконец удалось запустить реакцию.
Ухмылка, появившаяся на его лице, расплывалась все шире, пока не превратилась в злобный оскал. Крючковатый нос дополнял картину, делая мужчину похожим на грифа.
– Да, это пока не совсем то, на что мы надеялись, – Гровс назвал то, что получилось, «шипучкой», – бомба рванула с эквивалентом в сотню тонн вместо пяти тысяч. Но в течение месяца-другого, максимум трех, мы получим уже то, что надо. А через год сотрем этим ублюдских комми с лица земли вместе с их немецкими дружками.
– А Альверде? – спросил кто-то из сидящих за столом.
– Надеюсь, что здесь не все такие трусы, как наш дорогой президент. Хотя, учитывая, что он скоро станет героем нации… – И, видя недоумевающие взгляды собравшихся, пояснил: – Погибнет от рук вражеского диверсанта. Бедняга. Так много сделал для американского народа! – Сарказм старика вызвал некое подобие улыбок.
– Так какой у нас план?
– Пока держаться в Евразии изо всех сил и закончить бомбу. А потом мы превратим коммуняк в скулящих собачек, молящих о прощении доброго хозяина. Подарим миру демократию…
Коротышка, в отличие от остальных воздержавшийся от смешков, неожиданно поинтересовался:
– А вы уверены, что у Сталина нет своей бомбы?
Вместо ответа старик глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула. Потом, видя начинающее скапливаться на лицах сидящих за столом людей напряжение, ответил:
– Если бы она была у дядюшки Джо, то мы бы об этом уже узнали.
– Да? И как же? Нам даже про их танки практически ничего не было известно. А уж бомбу русские засекретили бы на порядок серьезнее.
Старик снова вздохнул и закатил глаза. Потом, покачав головой, спокойно ответил:
– Если бы коммунисты владели бомбой, то они бы ее использовали. Против нас. Полагаю, это мы бы заметили.
– Чертовски надеюсь, что вы правы. Потому что, если мы снова ошибемся – нам крышка. И на этот раз без шансов.
Толстый коротышка, больше всех из присутствующих боящийся Советского Союза, не подозревал, насколько он прав…
7 октября 1946 года. Корейский полуостров, Пусанский плацдарм
– Товарищ капитан, – возникший рядом с Голенко боец тронул спящего командира за плечо. Открыв глаза, Никита некоторое время смотрел на разбудившего его человека, словно пытаясь понять, откуда он его знает.
– Да?
Услышав вопрос, боец добавил:
– Вас к себе товарищ майор зовет. Совещание будет…
– Когда?
– Дык вот сейчас уже… Товарищ майор сказал: как только, так сразу…
– Хорошо. Сейчас умоюсь и приду. Две минуты.
Торопливо умывающийся танкист вдруг подумал, что сегодня последний день их боев. Укрепившиеся на клочке земли американцы держались на нем только потому, что их постоянно прикрывали линкоры и другие корабли.
Но даже подобная поддержка не могла спасти остатки войск Альянса – превосходство Советской Армии накапливалось все больше и, наконец, должно было выплеснуться гневом и яростью стальной лавины.
– Товарищи командиры, – комбат почесал старый шрам на шее – след немецкого осколка, оставшийся с предыдущей войны. – Сегодня здесь все будет кончено. Против американцев сосредоточено двести реактивных установок залпового огня «Град» и пятьсот восемьдесят БМ-8-24. Кроме того, имеется также несколько сотен стволов артиллерии. Наша задача – после артподготовки всей этой мощью прикрыть подход мотострелков к американским укреплениям и помочь их зачистить.
– А как же корабли Альянса? – сам собой вырвался вопрос из Голенко.
– Им будет не до того – их атакует береговая авиация. К моменту, когда налет прекратится, мы уже должны будем смешаться с порядками Альянса, и огонь по нам они вести не смогут. На этом, собственно, все и закончится.
– Звучит неплохо, – прокомментировал капитан, командующий второй ротой.
– А выглядеть будет еще лучше. Главное – подойти к их позициям, а там наши парни уже справятся. Всем все ясно?
– Наш участок где?
– Размеченные карты получите после совещания. Надеюсь, не заблудитесь, гвардейцы, – комбат улыбнулся. – С нами правда – а за кем правда, тот и сильнее. Свободны.
Последний этап очищения Евразии начался.
9 октября 1946 года. Париж, Елисейский дворец
Пожилой человек, стоящий у окна в аскетичном кабинете, обставленном тем не менее со вкусом, даже не повернулся к вошедшему в кабинет, продолжая смотреть на залитый солнцем Париж.
– Маршал? – только вопрос заставил правителя Франции повернуть, наконец, голову.
– Да?
– Боюсь, нам надо принять решение. Обе стороны требуют ответа.
– Ну, и «лимонников», и янки можно смело послать подальше. Ввязываться в войну против СССР и половины мира я не буду.
– Значит?
– Пьер, мальчик, я не хочу, чтобы Франция участвовала в очередном раунде этой бойни. Хотя, видимо, придется.
Петен отошел от окна и, сев в кресло, обхватил голову руками.