На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения
Шрифт:
Вот отсюда и вытекает главная сложность в понимании этого вопроса. Если Бог продолжает заботиться о тех, кто в Него не верит, а они даже и без веры в основном соблюдают Божьи заповеди, тогда почему бы Ему и не взять их в Царство Небесное? Легко сказать: вы сами выбрали жизнь без Бога, как же Бог после смерти может взять вас к себе? Можно ведь ответить: а как же Он при жизни не оставляет своими заботами тех, кто Его не признает? Может быть, Он их и после смерти не оставит?
Как-то наш батюшка сказал: "После смерти верующие будут судимы по Закону Божьему, а неверующие – по закону совести". Вот то-то и оно. Нельзя судить людей по тому закону, которого они не знали. И над неверующими будут произнесены очень разные приговоры. Серийный убийца и воинствующий безбожник окажутся совсем не там, где
Тут многое зависит от того, как понимать ад и рай. Отличаются ли принципиально самое лучшее место в аду и самое худшее место в раю? Может быть, там, как на шкале Цельсия: ад – это "минус", а рай – это "плюс"? Тогда понятно, что -1С и +1С – принципиально не отличаются, это почти одна и та же температура. Если так, то нравственное чувство успокаивается: самые лучшие из атеистов будут помещены при -1, а самые худшие из верующих при +1. Это без малого одни и те же условия.
Потом, думаю, нет, не может быть. Ведь в раю люди будут с Богом, а в аду – без Бога. Это принципиально, качественно, а не только количественно различные реальности, тут разница не в пару градусов. И опять – нет. Ведь даже в аду некоторое присутствие Божие все-таки сохранится, потому что совершенно без Бога даже ад не может существовать, так что качественного различия может и нет. Известно, что в Китае – тепло, а в Сибири – холодно, но на обоих берегах Амура, то есть в Южной Сибири и Северном Китае – примерно одна и та же температура. Может быть, самые приближенные к Богу области ада и самые удаленные от Бога области рая отличаются не более, чем Северный Китай и Южная Сибирь? Не знаю. Надо быть полным идиотом, чтобы считать себя знающим ответ на такой вопрос. Значит, на этом предположении ни какой уверенности не построить.
Еще тут важно понимать принципиальную разницу между нравственностью и духовностью. Высоконравственный человек может быть абсолютно бездуховным. А духовный человек далеко не всегда является эталоном нравственности. Духовность – это то, что связывает человека с Богом, это по сути религиозность, это порыв души к высшей силе мироздания. Атеисты лишены этого порыва, они бездуховны, даже если не совершают плохих поступков, то есть они принципиально ущербны, и то что их посмертная участь незавидна, тогда уже не кажется чем-то противоречащим милосердию и справедливости. У самых лучших атеистов души плоские, лишенные третьего измерения, на что же им надеяться? Воздержанность от плохих поступков – далеко не все, что хочет от нас Бог. Бог зовет своих детей к Себе, а некоторые не идут. Разве это хорошие дети, даже если не воруют и не блудят? А вот "блудный сын", хоть и грешный, но все же пришел к отцу. Это же главное!
Но что значит "верующий"? Вера – это дар Божий. Почему Бог подарил мне веру, а другим – не подарил? Я заслужил? Нет. Я – лучше других? Сто раз нет. Я сплошь и рядом вижу, что люди, не имеющие веры, все же лучше меня. Так почему же Бог дал мне веру, а им – нет? Я понял. Потому что я хотел иметь веру, а они – нет. Каждый получил не то, что заслужил, а то, что хотел. Я очень хочу быть с Богом, хотя в моей жизни все соответствует поговорке: "Рад бы в рай, да грехи не пускают". А ведь у них и грехов меньше моего, но они к Богу не хотят, так за шиворот их что ли тащить? Какое же им тогда Царство Небесное, если они не хотят туда?
И все же… Что есть основа православной духовности? Любовь. Человека, который не умеет по-настоящему любить, нельзя назвать по-настоящему православным. И вот я вижу, что мои милые атеисты, кажется, и любить умеют лучше, чем я. Для них естественно то, что я насаждаю в своей душе искусственно и без большого успеха. Неужели получается, что эти атеисты православнее меня? Вот ведь ужас.
А мало ли случаев, когда человек приходит к вере в самом конце жизни? Булат Окуджава, например, крестился на смертном одре. Он прожил жизнь вне Церкви, но можно ли твердо быть уверенным, что он прожил жизнь без Бога? Ведь такую хорошую смерть Бог не каждому дарует, она не может быть итогом плохой жизни.
И вот смотрю я на иного атеиста и думаю: я – православный, то есть – правильный, а он – безбожник, то есть неправильный. А что если в конце жизни я утрачу веру, а он наоборот – приобретет? И предстанем мы пред Богом, он – православным, а я – безбожником.
Итак? Мы вернулись к тому, с чего начали. Я не знаю, может ли иной человек, отрицающий бытие Божие, все же попасть в Царство Небесное. Зачем же я поднял этот вопрос, если у меня нет ответа? Мне кажется, очень важен сам вопрос. Отнюдь не чувствую себя способным совершить "религиозное открытие", из такого желания родились все ереси, а я, может быть, в одном только и не грешен – к ереси склонности не имею. Но если мы терзаем себе душу, размышляя о судьбе хороших людей, вряд ли это может нашей душе повредить. Не торопитесь только выносить окончательные суждения.
Таинственный Мелхиседек
"Раньше люди верили во многих богов, а потом стали верить в Единого Бога. Непонятно, почему этот Единый Бог так долго нами не интересовался?" Мне не раз приходилось сталкиваться с такими суждениями, я находил их и в собственной голове, когда еще считал себя атеистом. В самом деле кажется странным, что Творец так долго Себя не открывал, и все народы земли исповедали многобожие, а потом вдруг неожиданно пришли к пониманию того, что надо молиться Единому Богу. При такой постановке вопроса, монотеизм выглядит выдуманным, изобретенным. Монотеизм как бы в большей степени отвечает потребностям человеческого сознания, когда оно переходит на новый уровень развития.
Что в этих мыслях не так? Не так самое главное. Нам вбили в голову, что политеизм первичен по отношению к монотеизму. Дескать, первобытные люди обожествляли силы природы, придумывая множество богов, а потом люди начали ставить перед собой вопросы все более сложные, в том числе и нравственные, и только тогда "придумали единого Бога". Это не правда. Реальная схема такая: сначала люди верили в единого Бога, потом о Нем забыли, а потом к Нему вернулись.
Понятно, что Адам и Ева были монотеистами. Они не были верующими. Они были знающими. Удостоившись прямого богообщения, они не имели возможности усомниться в существовании единого Бога. Их прямые потомки так же не имели необходимости верить, они знали о существовании Бога, потому что были знакомы с теми людьми, которые лично были знакомы с Богом.
Но поколение уходило за поколением, и монотеизм начал понемногу ослабевать. Из живого знания он для многих начал превращаться в абстрактную идею, в которую можно верить или не верить. Конечно, каждому религиозному человеку и тогда было открыто богообщение, так же как и в наши дни. Мы обращаемся к Богу, Бог обращается к нам, только надо услышать Его. Но это уже где-то в глубине души, это не громкий голос с неба, который слышат все и при всем желании не могут не слышать. Когда богообщение перестало быть прямым, многое начало зависеть от желания человека: хочу – слышу Бога, не хочу – не слышу и делаю вид, что Его нет, а потом уже и уверенность обретаю в том, что нет ни какого Бога.
Бог – строгий Отец, Он часто говорит нам то, что слушать неприятно. Он часто предлагает нам делать то, что нам совсем не хочется делать. Если Отец говорит: "Пойди туда и сделай то" – попробуй не послушаться. А если Отец говорит по телефону? Так и хочется сказать: "Не слышу. Связь плохая". А может быть лучше трубку не брать? А не лучше ли вообще сломать телефон? Так люди постепенно утратили связь с Богом. Ну и, как всегда в таких случаях бывает, ребенок, освободившись от обременительной заботы Отца, попадает под влияние дворовой шпаны. Так появился политеизм. Многочисленные боги-хулиганы сразу же предложили расшалившимся людишкам "бочку варенья и корзину печенья". Они потакали человеческим страстям, слабостям, самым низменным желаниям. С ними было весело. Пока не приходили страдания. Но связь между вчерашним весельем и сегодняшними страданиями еще надо установить. И сделать выводы. И изменить жизнь. А неохота. Монотеизм – штука очень трудная. Надо добровольно взять на себя тяжелые обязанности. Желающих становилось все меньше. Но! От Адама до потопа монотеизм ни когда не исчезал, и Ной это засвидетельствовал.