На Пятой авеню
Шрифт:
ОЛЕК. Да я не про то.
ВИТЕК. А про что?
ОЛЕК. Была у нас одна женщина...
ВИТЕК. Где?
ОЛЕК. В Желязовой Воле.
ВИТЕК. Пианистка?
ОЛЕК. Нет. До какой мебели ни дотронется, та сразу -- на куски разваливается. А потом оказалось, что она лесбийка.
ВИТЕК. То есть, лесбиянка?
ОЛЕК. Я и говорю. Человека еще можно обмануть, а мебель -- в жизни не обманешь. Да он к тому же за презервативы.
ВИТЕК. Я тоже за презервативы.
ОЛЕК. Ты --
ВИТЕК. Откуда ты знаешь? Рылся у него в карманах?
ОЛЕК. А как же. Если я кому не доверяю, первым делом проверяю карманы.
ВИТЕК. Значит, ты вор.
ОЛЕК. Это почему? Я же у него те презервативы не взял, я их только продырявил.
ВИТЕК. А это зачем?
ОЛЕК. Чтобы спасти его душу с помощью гвоздя. Должен спасибо говорить.
ВИТЕК. Олек, если я узнаю, что ты прикасаешься к моим презервативам...
ОЛЕК. Ты-то можешь поступать как знаешь. Но в ад попадешь.
Снимает со стены картину. За картиной большая дыра.
ОЛЕК. Видишь?
ВИТЕК. Что?
ОЛЕК. Дыра.
ВИТЕК. Ну и что? Там, наверное, был спрятан сейф.
ОЛЕК. Кто его знает.
Снова грохот падающих предметов.
ВИТЕК. Мачек говорил, что на Бродвее чуть было не поставили его пьесу. Что-то насчет России, мол там правит мафия, а это одни коммунисты, которые всего несколько лет назад стреляли в рабочих.
ОЛЕК. Но теперь-то не стреляют.
ВИТЕК. Потому и не взяли пьесу. Правда, обещали, как только опять начнут стрелять, так сразу поставят. Если на ногах, то -- да.
ОЛЕК. О чем ты?
ВИТЕК. На ногах отрастают.
ОЛЕК. Я тебя не про ноги спрашиваю, а про голову.
Снова грохот из-за стены.
ВИТЕК. Вот сукин сын, опять что-то уронил. У тебя есть какая-нибудь бумага?
ОЛЕК. Только это. (Достает из кармана книжку и подает Витеку.)
ВИТЕК (читает). "Как поиметь стюардессу..."
Отрывает обложку и несколько страниц. Приклеивает их к стене, прикрывая дыру. Но листки отваливаются.
ВИТЕК. Сперва нужно плюнуть (Плюет.) и приклеивать клеем.
Приклеивает обложку к стене.
ОЛЕК. Уверен, если бы этот самый Шопен родился лет на сто позднее и приехал в Америку, то не погубил бы свой талант.
Помогает заклеивать дыру.
ОЛЕК. На музыке легче выбиться в люди, чем на ремонте. Когда играешь, акцента не слышно.
ВИТЕК. Когда Мачек шесть лет тому назад сюда приехал, у него было пять долларов в кармане и - ни слова по-английски. А теперь -- сам знаешь как он здорово говорит. Все думают, что он родился на Гринпойнте. (Наконец заканчивает заклеивать дыру.) Теперь закрась. Только делай с душой.
Олек закрашивает с душой.
ВИТЕК. А теперь Мачек -- very important person. Неделю назад я пришел к нему домой за заказом. А у него сидело двое гостей. Оба в белых костюмах, черных рубашках, белых галстуках, черных шляпах, белых носках, красных ботинках, часы "Ролекс" и на каждом пальце по золотому перстню. Абсолютная элита из Верхнего Манхэттена. И как думаешь, о чем они разговаривали?
ОЛЕК. О чем?
ВИТЕК (с гордостью). Что в "Конкордах" стали хуже кормить.
ОЛЕК. А что, правда, хуже?
ВИТЕК. А мне откуда знать? Я что, летаю на "Конкордах"? И знаешь, кого я там встретил?
ОЛЕК. Кого?
ВИТЕК. Мою жену, Касю.
ОЛЕК. Твою жену?
ВИТЕК. А как же!
ОЛЕК. Я думал, она тебя бросила.
ВИТЕК (с гордостью за жену). Конечно же, бросила. Что она, дура, чтобы оставаться со мной? Мачек познакомил ее с самыми богатыми миллионерами. Вот с ними она теперь и водит компанию.
ОЛЕК. Говорила с тобой?
ВИТЕК. Что она, дура, чтобы со мной разговаривать? У нее теперь "мерседес". И все -- благодаря Мачеку.
ОЛЕК. Давно она тебя бросила?
ВИТЕК. Год назад. Все из-за моей проклятой мамаши. Она каждый вечер после ужина запирала Касю в спальне на ключ. А один раз забыла. Ну, девка и дала деру. Но любила меня как безумная. Особенно, когда я приехал за ней в Польшу. И сказал, что у меня апартаменты с привратником.
ОЛЕК. Зачем было врать?
ВИТЕК. Зачем? Зачем? Затем, что любил ее. Без привратника она не поехала бы.
ОЛЕК. Может, она тебя бросила, когда узнала, что ты педик?
ВИТЕК. Что? Я? Педик?
ОЛЕК. Но меня-то ты того...
ВИТЕК. О, господи. Ведь то было недоразумение, мы уже выяснили. Я подумал, что это ты педик, ну и не хотел тебя обижать. Ты же сам начал ко мне подбираться.
ОЛЕК. А я -- из-за того, что в Варшаве мне говорили, будто в Нью-Йорке все голубые. Не хотелось отличаться от других. Не то ты бы подумал, что я какой-то примитив, деревенщина или что-нибудь в этом роде... А знаешь что?
ВИТЕК. Что?
ОЛЕК. Я на прошлой неделе встретил Зосю. У нее красивые ноги. Изогнутые, как железный обруч. Она может этими своими ногами собаку задушить.
ВИТЕК. Это та, что живет на Гринпойнт-авеню напротив костела? Рыжая такая?
ОЛЕК. Нет, она живет немного дальше, у реки и лысая, как американский орел. Она из Закопане. А в Закопане большинство женщин лысые. Говорят, что это имеет какую-то связь с Лениным.
ВИТЕК. Почему?
ОЛЕК. Сам не знаю, почему.
ВИТЕК. Ага. Пройдись здесь кистью еще немного.
ОЛЕК. И еще она совсем не хотела, чтобы я надевал то на это. (Жестом показывает, что речь идет о презервативе.)