На райскую планету

Дилов Любен

Пирранка с ее необыкновенными способностями наверняка почувствовала ироническое отношение земного мальчика к этим стихам, потому что, не переводя дыхания, сказала ему:

– Не надо, он может обидеться!

– Что верно, то верно, поэты – народ обидчивый! – ухмыльнулся Ники.

Местный поэт еще издали начал им выговаривать:

– Почему вы не одобряете мое искусство?

– Но мы ничего такого не сказали, – смутилась Нуми.

– А почему вы тогда не хлопаете? У нас не разрешается не одобрять!

Нуми осторожно удивилась:

– Что, нужно одобрять все подряд?

– Да! Человек счастлив только тогда, когда все одобряет. Так велел бог.

Нуми перевела земному мальчику эту странную божью заповедь, и Ники захлопал ладонями по скафандру.

– Что ты делаешь? – всполошилась она.

– Одобряю. Видишь, как он расцвел!

Поэт закивал Ники совсем как птица-слухарь.

– Но это неправда! – возмутилась Нуми. – В душе ты его совсем не одобряешь!

– А разве можно одобрять все подряд и при этом говорить правду, – засмеялся Ники и похлопал парня по голому плечу. – Браво, браво! Ты большой поэт и патриот! Смотри только, постарайся, чтобы тебе как следует завязали пупок. Ведь не пойдешь на Землю войной с рваным пузом!

Нуми отказалась переводить его слова, и поэт-патриот попросил ее: пусть она что-нибудь скажет, что они могли бы одобрить.

Нуми с готовностью поднялась на трибуну, стараясь не наступать на цветы.

– Милые дети, мы очень рады познакомиться с вашей красивой страной, – торжественно начала она, и дети тут же захлопали руками по бедрам. – Мы облетели множество миров и убедились, что жизнь всюду интересна, что человек счастлив лишь тогда, когда он постоянно трудится и познает мир. Вот почему мы готовы передать вам наши знания.

Дети и это одобрили. Наверное, им было все равно, что слушать, главное – время от времени хлопнуть себя руками по бедрам.

– А на Земле вы были? – перебил ее поэт, и шишка у него на животе опять заходила ходуном.

Девочка с Пирры не умела лгать.

– Да. Там люди тоже работают, и учатся, и творят искусство, и ищут истину, и мечтают побывать на других планетах.

Дети опять захлопали, будто никогда не считали землян своими заклятыми врагами. Но их вожак и поэт-патриот быстро подошли к трибуне и подали Нуми руки, приглашая ее сойти вниз.

– Уходите сейчас же! – сказал ей вожак.

– Разве мы сделали что-нибудь плохое?

– Сейчас же, сейчас же, сейчас же, – пропел поэт.

– Иначе вас накажет наш бог! – добавил вожак.

Глаза Нуми налились слезами, она всхлипнула:

– Нас прогоняют!

– Значит так! Когда говорят они, все должны одобрять, а сами?.. Пошли, Нуми, мы им мешаем быть счастливыми! – рассердился Ники и крикнул шеренге равнодушных детей: – Эй, вы, олухи царя небесного! Счастливо оставаться! Ауфвидерзеен! Гудбай! До свиданья!

Дети и ему похлопали, хотя не поняли ни слова. Ники стало жалко ребят, у которых все бедра посинели от хлопков, и он добавил:

– И поменьше слушайте своего господа! Мой мудрый дед говорил: «Кто согласен во всем, быстро станет дураком!» Переведи им, Нуми.

По правде говоря, это были слова самого Николая Буяновского с планеты Земля, по которым вы можете судить, что он мог выражаться в рифму не хуже патриота с надсаженным пупком. Ники даже пожал новые аплодисменты, как только Нуми перевела его слова.

Не хлопали только мальчики и девочки постарше. Они проводили гостей задумчивыми взглядами, и это вселило в наших друзей крохотную надежду. Потому что, хотя за плечами у них не было долгой и нелегкой жизни, они знали: человек становится хорошим не потому, что бьет своих врагов и не потому, что соглашается с друзьями, а потому что мыслит.

7 Может ли красота навевать грусть.

Были ли Адам и Ева изгнаны из рая.

Нуми приходят в голову шальные мысли

Как только ребята перешли вброд ручеек, к ним подлетели две райские птицы и радостно закивали: «Вот и вы, вот и вы!» Откуда-то примчался клетчатый поросенок, высунув коварный язык. Ники был еще сердит и хотел было отогнать непрошеную свиту, но птицы отступили на безопасное расстояние и снова закивали: «Гонишь? Ничего, ничего! Вас тоже прогнали!»

– Будь у меня сейчас ружье, – сказал он, – я бы сначала истребил этих гадов, а потом построил бы в одну шеренгу всех истинокопателей…

– Кто это? – безучастно спросила Нуми. – У вас, кажется, нет такого слова.

– Ну, этих штукарей, которые будто бы стремятся к истине, а сами не дают человеку рта открыть…

– Буф-ф, Ники, – вздохнула Нуми, – когда ты перестанешь, наконец, думать про ружья и убийство? У себя на Земле делайте, что хотите, но так вести себя в космосе – недостойно.

– Значит, эти здесь тебе больше нравятся, да? Ну, и оставайся с ними! А я возвращаюсь на Землю!

И Ники прибавил шагу, будто был готов тут же отправиться на родную планету. Но Нуми не обратила внимания на его резкость – должно быть, поняла, что он не говорит всерьез. Она задумчиво сказала:

– Мы сделали ошибку. Надо было остаться и посмотреть, как этот их бог прогонит нас.

Красавцы-слухари согласились на расстоянии: «Да, да! Сделали ошибку».

– Какие вы красивые, – с грустью сказала им девочка. – Будь вы хоть чуточку умнее…

«Да, будь мы чуточку умнее», – кивнули птицы, а клетчатый поросенок показал свой необыкновенный язык.