На разных широтах, долготах...
Шрифт:
— Осмотритесь по сторонам, как раз въезжаем в Форт.
Действительно, как бы на машине времени мы перенеслись в европейский средневековый город.
Посеревшие от времени и муссонов, подпаленные жарким тропическим солнцем, массивные, в основном двухэтажные дома как бы присели, прижимаясь к влажной земле. И хотя их несколько украшали остроконечные крыши, покрытые поблекшей, в прозелени на стыках, черепицей, они резко контрастировали с окружавшим их тропическим фоном. Нелепо выглядели и окна домов, не защищенные навесами, террасами, «козырьками», которые во всех тропических странах служат препятствием для проникновения внутрь горячих солнечных лучей.
Оконные проемы, закрытые изнутри выгоревшими на солнце плотными шторами, были похожи на бельма. В этих домах когда-то жили представители колониальных режимов Португалии, Нидерландов, Англии. И все они думали, что так будет вечно.
Португальские строители, очевидно, не понимали разницы между климатическими условиями своей страны и этой, завоеванной ими земли. Строительство Форта шло быстро. К тысяча пятьсот шестнадцатому году было закончено и строительство церкви. Само ее появление на индийской земле, захваченной католической Португалией, как бы символизировало окончательное порабощение народа малаяли.
— Знаете, — заговорил Гопи, дав мне вдоволь насмотреться на все вокруг, — сначала, при португальцах, эта церковь носила имя святого Антония. Затем ее переименовывали голландцы. Нынешнее название — церковь святого Франциска — она получила в тысяча восемьсот семидесятом году, когда здесь хозяйничали англичане. Мы ее сейчас увидим, а пока посмотрите налево. Перед вами маяк и сигнальная станция — прекрасные ориентиры для судов, входящих в пролив. Теперь внимание! Взгляните направо — вот и церковь!
— Стоп! — говорит Гопи шоферу. — Последние полсотни метров мы пройдем пешком.
Мы стояли перед невыразительным зданием, тяжелая неподвижность которого как бы подавляла и успокаивала одновременно. Фасад церкви, правда, украшал ее. Казалось, что здание строили три архитектора: Два — различных характеров и взглядов, приверженцы Разных стилей, а третий — умело воссоединивший все вместе. Облегченный, даже, можно сказать, изящный фасад, увенчанный крестом, плохо увязывался с мрачными массивными боковыми стенами. Остроконечная черепичная крыша придавала ему еще более тяжеловесный вид. Церкви — четыре с половиной столетия. В истории Кочина она выполняла свою роль. Такое здание строили на века. Оно противостояло ураганным ветрам, его хлестали тропические ливни, неумолимое время подтачивало его фундамент, степы, кровлю… Церковь неоднократно перестраивали: менялись колонизаторы, изменялись ветви христианской религии. После изгнания португальцев из Кочина с тысяча шестьсот шестьдесят четвертого по тысяча восемьсот четвертый год ею владели голландцы. С тысяча восемьсот четвертого года церковь святого Франциска стала англиканской.
— Ну как? — смотрит на меня Гопи. — Удовлетворили свое любопытство по части памятников архитектуры, оставшихся после португальцев? Приходилось ли видеть что-либо подобное?
— Хотелось бы осмотреть церковь изнутри. Что же касается того, видел ли я раньше подобные здания, то скажу: да — в странах Центральной Европы, например в ФРГ, ГДР, ВНР и других.
Снаружи здание не производило впечатления значительного. Мы обошли церковь, прошли вдоль надгробных плит, вмурованных в пол. Раньше в ней хоронили почетных и знатных европейцев. В северной части здания были погребены португальцы, в южной — голландцы.
— Сейчас я преподнесу вам сюрприз, — сказал Гопи.
— Какой может быть сюрприз в этом мрачном средневековом здании?
Гопи идет впереди. Он останавливается у надгробной плиты, вделанной в пол, и говорит:
— Читайте!
Я смотрю на надгробие и вижу на нем имя Васко да Гамы.
— Здесь он нашел последний покой, — негромко проговорил Гопи, и я уловил нотки удовлетворения в его голосе.
— В октябре тысяча пятьсот двадцать четвертого года да Гама в третий раз прибыл в Кералу. Но он был уже не просто командующим очередной, вверенной ему эскадрой, а вице-королем португальской колонии в Индии. С ходу он развернул боевые действия против заморина Кожикоде, а затем прибыл в Кочин. Здесь он прожил недолго. В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря тысяча пятьсот двадцать четвертого года он скончался. Отпевание и похороны Васко да Гамы происходили в этой церкви. В те времена не было кино, и история не оставила нам свидетельств, как происходил обряд захоронения. Можно лишь догадываться, с какой помпезностью колонизаторы-католики провожали такое важное титулованное лицо, как вице-король. Здесь, должно быть, все сияло, сверкало, горели свечи, пел хор, шла церковная служба. Расшитые золотом одежды колониальных вельмож, знати, военные мундиры придавали дополнительный блеск всей церемонии.
Как здесь сейчас серо, тускло. Да и останки Васко да Гамы увезли отсюда в Португалию давным-давно, в тысяча пятьсот тридцать восьмом году (увез его пятый сын — Педро да Сильва да Гама) и были захоронены в небольшом городке Видигвейра, а уже в тысяча восемьсот семьдесят втором году останки этого скитальца морей, забияки, колонизатора, деспота очередной раз с помпой были захоронены в столице Португалии Лиссабоне.
Теперь в этой церкви только надпись на надгробии напоминает о нем и о месте его первого захоронения…
Несмотря на жару, благодаря толстым стенам церковь надежно хранила прохладу, что мы сразу же ощутили, выйдя наружу и сразу зажмурившись, так слепили палящие лучи солнца.
— Обойдем здание вокруг, — предложил я.
Старинное кладбище на территории церкви выглядело запущенным, заброшенным. Когда-то здесь хоронили европейцев — португальцев, голландцев… Тусклые надписи на надгробных плитах, да еще заросшие травой, читались с трудом.
Бросив последний взгляд на церковь, мы сели в машину и уехали в порт…
— Ну что, Гопи, — говорю я, — не продолжить ли нам знакомство с достопримечательностями Кочина?
— Предлагаю осмотреть собор Санта-Круц, синагогу и Голландский дворец.
— Мы уже много раз проезжали мимо собора. Он красив, я бы сказал, своеобразен, импозантен. Как будто не стоит на земле, а парит над ней, и кажется, что вот-вот взлетит в небо. Два его острых шпиля пронзают небесную синь. А между шпилями на средней башне — крест.
Мне думается, что если мы войдем в храм, то впечатление чего-то воздушного рассеется. Внутри здания наверняка будет мрачно, тускло… Когда был построен собор Санта-Круц?
— В тысяча пятьсот пятьдесят седьмом году, — ответил Гопи. Едем сначала в синагогу, а там видно будет.
Мы снова в Маттанчери. По узкой улице проходим в ее последний квартал. Это, собственно, и есть сердце Джю-тауна, еврейского города.
— В этом квартале живут уайт джю, белокожие евреи, — говорит Гопи. — А блэк джю, темнокожие евреи, — это малаяли, обращенные в иудейство.
Мы подходим к невысокому зданию синагоги. В центре под кровлей часы. Крышу венчает похожая на беседку колокольня.