На развалинах старого мира
Шрифт:
– Что-то засиделись мы, – проговорил как-то вечером Женька, потягивая пиво.
– А что тебя не устраивает? Отдыхай себе. Денег на последнем складе мы заработали много.
– Да не привык я бездельничать. В деревне, порой, и присесть некогда за целый день.
– И что ты предлагаешь?
– Сходить бы куда-нибудь. Помнится, ты про склад говорил. Ну, тот, что в лесу где-то.
– Это где моего напарника шатун задрал?
– Да.
– Далековато. Но пройтись стоит. А знаешь, какая мечта любого барахольщика?
– Какая?
– Ходит такая, то ли легенда, то ли быль, что где-то
– Непонятно. Зачем кому-то было свозить всё в одно место и прятать под землю?
– Люди готовились к войне. К очень страшной войне. Вот на этот случай и создавали такие склады. Один из них где-то неподалёку.
– И что, никак нельзя узнать, где он?
– Никак.
– А в архиве покопаться?
– Такие данные уже тогда под большим секретом были. А теперь уже и подавно концов не найти.
– Ну, тогда остаётся признать, что всё это не более, чем красивая легенда и выкинуть из головы.
– Не скажи. Мечта всегда должна быть.
– Может быть. Ну, так что? Когда выходим?
– Послезавтра. Завтра готовиться будем. Путь не близкий. Надо и еды в дорогу приготовить, да и экипировка должна быть посерьёзней.
Посидели ещё немного, молча потягивая пиво. Кот сегодня решил обойтись без привычной самогонки. Женька поставил полупустую кружку на стол и, вдруг, напрягся.
– Что? – встревожился напарник.
– Шакал.
– Где?
– Сюда идёт.
Кот нарочито вальяжно обернулся и почесал шею выпущенным когтем.
– Чем обязаны? – невинным голосом поинтересовался он.
– Боров почти поправился, – пролаял Шакал.
– Мы очень рады это слышать.
– Вот теперь бойтесь. А за воротами оглядывайтесь ежесекундно. Он вас уже приговорил.
– Тем хуже для него. Но всё равно, мы за него рады.
Шакал скрипнул зубами, резко развернулся и ушёл.
– Скверная новость, – приняв серьёзный вид, проговорил Женька.
– Да уж. Сомневаюсь, конечно, что Боров восстановился до конца. Но то, что у него всё восстанавливается быстро, это давно известно. Они без главаря особо за город не совались. А вот с главарём пойдут. И будут нас там караулить.
– А, может, самим на них засаду сделать, да и завалить Борова?
– Не получится. Они большой толпой ходят. Нам, двоим, не справиться. Даже если нападём внезапно. Расстреляют из самострелов на расстоянии и все дела.
Лагерь просыпался. Заспанные соплеменники вылезали из лёгких переносных шатров, построенных из жердей и шкур животных и потягивались. Уже зажглись первые костры, и потянуло запахом разогревающейся зайчатины. Лось вышел на улицу и окинул взглядом лагерь. Вчера в племя влился ещё один род. А это значит, что племя усиливается. Сегодня должны прийти гонцы из-за реки. Там несколько родов живут. Если они присоединятся к нему, сил будет вполне достаточно, чтобы взять приступом город. Город. Какое лакомое слово. А сколько там всего хорошего! Эти городские, как сыр в масле катаются. Живут тихо, спокойно, всё имеют.
– Зуб! – позвал Лось.
Щуплый вертлявый Зуб подскочил сбоку и вопросительно цыкнул.
– Гонцы из-за реки не появлялись?
– Нет ещё.
– Как придут, сразу ко мне. А пока, пусть пожрать принесут.
Зуб умчался, и вскоре Белка занесла чашку ароматной и наваристой заячьей похлёбки. Совсем плохо в этих краях со зверьём стало. Вот только зайцы ещё ловятся. Да и их уже мало. Крестьянские хозяйства разорили ещё в первые дни, как пришли сюда. Вот тогда сытно было. И говядина, и свинина, и курятина. Жрали, как говорится, от пуза. Казалось, всегда так будет. Ан нет. Кончилось раздолье. Нужно двигаться дальше. Да только город покоя не давал. Так и манил своими богатствами. Вот и вертелся Лось со своим племенем по окрестностям. И на город напасть сил маловато пока, и отходить не хочется. Впереди холода. А зиму лучше в капитальных домах пересидеть. Тем более, что у городских еды полно. Можно с комфортом перезимовать.
Соплеменники уже роптать начали. Времена настали голодные. Надо дальше идти. Туда, где добыча есть, где посытнее. А Лось тянул. Тянул и собирал силу, агитируя разрозненные кочевые роды таких же дикарей. Вожак сидел в шатре и слушал, как по лагерю с гиканьем носились на лошадях его воины. Вот его сила! Та сила, которая сломает ненавистные стены, выбьет ворота и ворвётся в город, круша всё на своём пути.
После сытной похлёбки опять захотелось спать. Лось откинулся на шкуры и задремал. Разговоры за стенкой шатра, визг детей и топот коней нисколько не мешали. Его разбудил Зуб, осторожно потряхивая за плечо.
– Что такое? – недовольно прокряхтел Лось.
– Гонцы пришли.
– Зови.
Гонцы робко зашли в шатёр, тут же сдёрнув с голов меховые треугольные шапки.
– Как сходили?
– К нам готовы присоединиться шесть родов, – доложил старший. – Это три раза по две руки. Из них мужчин три руки и ещё два пальца.
– Отлично. Кто не присоединился?
– Один род. Они у реки сидят.
– Зуб! – закричал Лось.
– Что?
– Барсука позови.
– Сейчас.
Барсук, лучший воин племени, пришёл минуты через три, степенно, осознавая свою нужность, перешагнул через порог и слегка наклонил голову.
– Что звал, Лось?
– Возьми своих людей и езжай за реку. Вот он покажет. Там род не захотел к нам присоединиться. Выжечь там всё.
Высокий, широкоплечий кочевник молча кивнул и вышел из шатра. Старший гонцов вышел следом. Почти сразу раздался зычный голос Барсука, созывающий своих бойцов, а потом удаляющийся конский топот оповестил о том, что отряд ускакал. Лось ещё немного полежал на шкурах, но сон не шёл. Мимолётная злость на отступников взбодрила. Он поднялся, прошёлся по шатру и вышел на улицу. Лагерь жил своей жизнью. Бегали дети, хлопотали у очагов женщины и мужчины степенно занимались своими делами, или просто откровенно бездельничали. Количество народа радовало. На краю лагеря, вдруг, возникло оживление. Дети, позабыв про игры, бросились туда. Только пятки засверкали.