На ржевских берегах
Шрифт:
– Слушай, Стасик, – ухмыльнулся Антон. – Так ваша команда проигрывала, вроде. Сказали, типа, ты на воротах хреново стоял, вот тебя и выгнали. Может, это ты пэтэушников подогнал, а?
Антон и Лёха заржали, а Стас нахмурился. «Да, ну вас нафиг, – пробурчал он и поднялся. – Пойду я лучше, прогуляюсь». Стас прошёлся до деревьев, стоявших почти у самого берега. Отсюда было хорошо видно Вику, загоравшую неподалёку. «Может, подойти к ней? – подумал Стас, разглядывая завораживающие изгибы её тела. – Да, ну, стрёмно как-то…»
Вика, кажется, почувствовала, что за ней наблюдают. Она приподнялась
– Что ты там прячешься? – улыбнулась она. – Иди сюда.
– Я не… не прячусь, – отозвался Стас, переминаясь с ноги на ногу. – Ты не обгоришь?
Он подсел к Вике на край покрывала. Вика перевернулась на спину и убрала солнцезащитные очки на лоб.
– Не обгорю. Что от пацанов-то сбежал?
Стас махнул рукой.
– Да ну их! Разговоры ни о чём. – Он помедлил, подбирая слова. – Я что спросить хотел…А про Петьку из «Б» класса – это правда?
Вика поджала губы и быстро поправила очки.
– Нашёл же что спросить!
– Да, извини, прости… – начал извиняться Стас, мысленно проклиная себя. – Это всё пиво и жара.
Вика вздохнула и села.
– Да ладно. Ну, просто глупый он какой-то, Петя этот. Я же не специально, он сам. Я к нему просто как к другу относилась, а он думал, что всё серьёзно. – Вика покусала нижнюю губу. – Всё, проехали, короче.
«Когда такая девушка рядом, – подумалось Стасу, – конечно будешь воспринимать всё серьёзно! Неужели, она этого не понимает?!» Вслух он сказал:
– Ага, проехали. – Он помолчал, глядя перед собой. – А в какой ты институт собираешься поступать?
– Не знаю пока что, – пожала плечами Вика. – Ну, то есть так примерно: может, на юрфак, может на экономиста.
Они посидели ещё немного. Разговор никак не клеился; Вика нацепила очки на нос и снова разлеглась на покрывале. «Всё, ладно, – сказала она, – дай мне позагорать. Солнце же загораживаешь!» Стас не нашёлся, что ответить. Пытаться продолжать разговор было бессмысленно, и он решил вернуться к Лёхе и Антону. У них уже разгорался жаркий спор.
* * *
– Дождь будет, – флегматично заметил Стас.
– Да, ладно! – хлопнул его по плечу Антон. – Какой ещё дождь?!
Слова путались и пьяно растягивались. Хмель на жаре бил в голову особенно быстро, и трое разомлевших друзей лениво лежали вокруг импровизированного стола, напоминавшего скатерть самобранку в плохом настроении: чипсы валялись вперемешку с сухарикам прямо среди пустых бутылок из-под пива, на пластиковой тарелке лежала недоеденная кем-то сарделька, перепачканная майонезом. Вика, шипя и ойкая, намазывалась кремом после загара.
– А пойдемте купаться! – вдруг предложил Антон.
– С ума сошли… – буркнул Стас, – к воде не подойдешь, там камни стрёмные и тина.
– А мне пофигу! – заявила Вика. – Я сейчас куда хочешь влезу, лишь бы освежиться! А ты, Стасик, кстати, можешь тут оставаться! Вещи охранять будешь! И вообще, я обгорела из-за вас, и от пива башка дурная…
Лёха и Антон переглянулись, потом дружно подскочили, один схватил Вику за ноги, другой подмышки, и визжащую девчонку потащили к реке. Стас, ухмыляясь, безучастно наблюдал за происходящим. Вскоре раздался громкий всплеск, и через секунду до поляны долетела новая партия Викиных воплей и ругательств. «Тоже что ли искупаться…» – подумал Стас, потом медленно встал, стряхнул с себя крошки и муравьев и, пошатываясь, направился к реке.
Они резвились, как малыши, стоя почти на середине Волги, где им было как раз по пояс, кидались друг в друга попавшими под руку водорослями, брызгались водой. «Я водяно-о-о-ой!!! – орал Антон из-под пука длинных коричневатых стеблей, которые он набросал себе на макушку, – никто не водится со мно-о-о-ой!!!»
Где-то вдали послышался глухой раскатистый удар. Ребята замерли и прислушались.
– Я же говорил… – вздохнул Стас. – Дождь будет.
– Ну, вот! – сердито бросил ему Антон. – Это ты накаркал! Дождь, дождь…
– Ладно вам ругаться… – сказала Вика и направилась на берег. – Пошли собираться! Наверно скоро папаня Антохин приедет, а у нас там бардак такой!
Они живо выбрались на берег и переоделись. Потом покидали пустые бутылки, в пакет, стряхнули скатерть. Антон пытался дозвониться до отца. «Что? – кричал он в трубку. – Когда ты за нами приедешь?!»
– Ёлки-иголки… – раздраженно буркнул Антоха и выключил мобильник. – Связь накрылась! Всё, что я успел услышать – мой батя ещё в Осташкове тусуется.
– Нда… – покачал головой Стас. – Попали мы.
– Ты что, грозы что ли боишься? – подколол его Антон.
Стас хотел было ответить что-нибудь обидное, но его прервал Лёха.
– Я тут знаю место. Мы с отцом, когда на рыбалку в эти места ездили, частенько там от дождя прятались.
Заметно потемнело. Со стороны реки потянуло прохладой. Туча надвигалась с ужасающей быстротой. Вот уже редкие крупные капли застучали по листьям, зашлёпали по земле, прибивая пыль и шелестя травой. Необычно яркий, молниеносный разряд вспыхнул в небе, и через несколько секунд воздух содрогнулся от раскатистого громового удара. «Ой, Лёшка, – ойкнула Вика, – давай быстрее спрячемся, а то мне страшно!» Ребята переглянулись. Лёха махнул рукой, призывая идти за ним, и направился куда-то вглубь леса. Сначала они просто шли, оглядываясь и вздрагивая при каждой новой вспышке, но потом пустились бежать, когда после очередного разряда молнии хлынул настоящий ливень.
– Далеко ещё?! – проорал Антон, стараясь перекричать гул неистовствующей стихии.
– Нет! – крикнул в ответ Лёха и указал в сторону окопного вала, едва заметного сквозь льющиеся потоки воды. – Вон там! Туда! Быстрее!
Наконец они, скользя и падая на мокрой траве, спрыгнули в неглубокую траншею и забились под старый бревенчатый навес.
– Что это за место? – громко спросил Антон.
– Блиндаж! – ответил Лёха. – Тут во время войны бои шли. Вот и осталось с тех времён.
Антон покачал головой и подставил ладонь под стекавшую с края навеса струю воды. В маленьком блиндаже, служившем теперь им убежищем, было тесно и темно. Друзья сидели, прижавшись друг к другу, и прислушивались к громкому шлепанью крупных капель, срывавшихся с веток деревьев и барабанивших по старым полусгнившим бревнам. Иногда сумрак разгоняли яркие красноватые вспышки молний, а в какофонию ливневого шума врезалось мощное раскатистое «бабах».