На счастье
Шрифт:
Только после ссоры с родителями он понял, что такое "семья" и сколько труда нужно в нее вкладывать, чтобы ничего не развалилось."? В общем, он и сам не знал, как охарактеризовать то чувство, когда думал о Ксюше.
Не обида, не злость. Скорей было что-то вроде сочувствия и возможно даже жалости.
Ведь у него, у Дениса были папа и мама. Они любили друг друга и его. У него была полноценная семья. А вот у Ксюши нет. У нее папы настоящего не было. И брата тоже. В его мыслях, Ксюша ему представлялась ужасно одинокой, и поэтому он ее
А теперь он ее видит.
Вот такой: разбитой, с ужасом в глазах, сидящую на распахнутом окне.
Да, он знал, что с ней случилось. Следил за новостями, видел, что писали в соцсетях. Папа и мама не стали скрывать.
Денис даже пару сайтов нашел и форумов. Почитал. Что-то понял, что-то нет. Но, пока не увидел ее сам, пока не понял этот ее взгляд и отчаянный шаг к окну, не понимал на самом деле.
У него была только видимость понимания, а правды нет.
Правда, вот она – сидит, прижавшись спиной к стеклу зеркала, неосознанно рукой прикрывает шею с заметными рубцами, и говорит, что они семья, потому что оба тяготеют к стоянию в разных проемах.
У его сестры карие глаза, немного вздернутый нос и ужасная стрижка. Раньше была другая, он видел фотки. Волосы были длинные, теперь ежиком топорщились. И глаза. Она как-то по-другому смотрела, даже на фотках ощущалась ее радость. Теперь радость была другой. Грустной. Так вообще бывает? Бывает радостная грусть?
Все так странно.
Они смотрят друг на друга и пытаются что-то для себя понять и принять.
Ксюша его сестра. Та, с которой так давно мечтал познакомиться. А он ее брат, которого она знать не хотела. На лицо получается проблема.
Но отчего-то она не спешит его выгонять, а он не собирается уходить.
Странно вот так сидеть на полу в незнакомой комнате и почти с незнакомым человеком. Странно, что страх ее отступил и она смогла, наконец, его увидеть без привкуса ужаса и паники.
Денис был красивым. Объективно она могла так сказать. Красивый. Немного грубоватые черты лица, но подбородок не такой тяжелый, как у отца, несомненно на такое лицо ведутся девчонки. А эти скулы. Боже, об эти скулы можно порезаться, такие они на вид острые. Волосы светлые и немного вьющиеся, это точно черта Ольги, и губы чуть полноваты, улыбка у него получается мягкая. Только вот если брать эту «мягкую» улыбку, выражение глаз и выразительно поднятую бровь, складывается ощущение, что этот парень насмехается над кем-то.
Но ощущение это ошибочное. Насмехается он над собой. Почему,– это уже другой вопрос и вряд ли она решится его задать, не сегодня точно.
На папу очень похож. Даже не внешне, а внутри что-то такое есть до боли знакомое. Внутренний стержень и скрытая мощь духа, она ее даже немного пугает. Если он такой в шестнадцать-семнадцать лет, то страшно подумать, что будет дальше.
С ним уютно молчать.
И признаться, Ксюша, кажется, начала жалеть, что не узнала его раньше.
Какой
Раздавленной, униженной, потерянной. Сумасшедшей. На грани истерии и ужаса. Про свой внешний вид и думать не хочется. Ничего уже изменить не удастся. Теперь она такая. Возможно, со временем станет другой.
– Я думал у тебя волосы длинней, – он вдруг прервал молчание, – Я пока фотку не увидел, думал, что ты – Рапунцель.
– Рапунцель? – она от такого предположения чуть не расхохоталась, – Почему?
– Не знаю, папа тебя так описывал, наверное, и я думал, что ты – Рапунцель, настоящая принцесса.
– Ну, принцессой меня теперь точно назвать трудно.
–Да ладно, ей потом тоже бошку обкорнали как следует, и ничего, принцессой она от этого быть не перестала.
– Ты же понимаешь…
Денис ее слушать не стал, перебил и продолжил говорить, как ни в чем не бывало.
– Маму попросим она тебе стрижку подправит, – он так самоуверенно об этом заявил, что у Ксюши и сомнений не осталось, что Ольга ее «подправит», – А про принцесс. Я думаю, ощущение «принцессочности» оно изнутри идет. Не так важно какова ты снаружи, главное, что ты «принцесса» внутри.
– Не в бровь, а в глаз, братец! – она выдавила из себя улыбку, больше похожую на оскал, – Внутри я сейчас точно не «принцесса».
– А кто?
Хороший вопрос, очень.
Кто она теперь?
Она, как маленькая девочка. Она потерялась в огромном жестоком мире и не знает куда ей идти.
Кто она?!
Пока на этот вопрос Ксюша ответить не может, просто потому что не знает этого.
– Не знаю. – она смотрит ему в глаза, пытаясь донести как ей больно и страшно, потому что она совершенно точно поняла, что не знает кто она теперь, – Я… раньше хотела быть юристом, но теперь точно им не стану.
– Я не про профессию спрашивал.
Он смотрит на нее долго, пристально. Буквально видит, как крутятся мысли в ее голове, и все они нерадостные, болезненные, рвущие ее на куски.
– Я… – она снова начинает говорить, пытается объяснить. Почему-то брату хочет рассказать, – Внутри я унижена, растоптана, лишена достоинства. Я…. Только недавно впервые влюбилась и задумалась о семье, о замужестве. А теперь… что я… как я…
– Он бросил тебя?
– Я не знаю.
– Как это? – Денис удивился. Каким идиотом надо быть, чтобы бросить его сестру?
– Он уехал еще до… до всего этого.
– А потом, что? Не звонил?
Ксюша думает, что ему ответить.
Саша- ее невыплаканная боль и обида.
Он ей звонил. Звонил и писал. Но она не брала трубку. Потом вообще разбила телефон.
Она не хотела его знать больше. Свою любовь похоронила навсегда. Но было еще кое-что. То, в чем не признается отцу, или вот Денису.
В ее сознании все перемешалось. Все.
Иногда ей снится та мразь. А иногда ей снится Саша. Саша, который ее насилует.