На сопках Манчжурии
Шрифт:
— Патронов тебе хватит на два хороших боя, Нестор. Большего дать не могу, тогда никто не поверит в подлинность твоего побега. Но, если пойдешь в сторону Нигера, тогда дам адрес одного купчишки в Ниамеи. За деньги он тебе черта лысого достанет, — заверил Махно бригадир. В ответ тот подозрительно насупился, но тут в разговор вмешался Тарас Лизогуб, помощник Кокубенко. Сам атаман непримиримых колонистов не изъявил желания присоединиться к Махно, но более сотни казаков из его куреня пополнили ряды анархистов.
— Знаю, я этого купчишку, Нестор Иванович. Абдуллой кличут. Жаден до денег, но ради маржи мать родную готов продать. Будет у нас огневой припас.
Слова казака успокоили Махно и, оставив оружие, он принялся инспектировать лошадей и повозки, которые были выделенные в его распоряжение. Неожиданно вождь анархистов затребовал сабли и шашки.
— Какой казак без сабли, — напористо наседал он на Котовского, требуя дать искомое. Столь неожиданное требование, озадачило комбрига. Согласно плану, махновцев предполагалось вооружить исключительно стрелковым оружием и потому, холодное оружие не было привезено в Манго. С большим трудом Котовскому удалось раздобыть двадцать шашек для анархистов.
— Вот, все чем богаты. Остальное, как истинные казаки, добудете в бою! — сказал он решительным тоном и Махно не стал возражать.
Прибывшие с севера каторжане довольно сложно проходили акклиматизацию к жаркому югу. У многих от местной пищи и воды сводило животы. Махно настаивал на присутствие в отряде доктора, но Котовский уверял его, что это с непривычки и со временем это пройдет.
— Посмотри вон на Пилипенко. Рассказать, как его первое время несло, так никто не поверит. А какой он теперь справный, любо-дорого смотреть. Как, Тарас, ветры не беспокоят? — поинтересовался комбриг у высокого казака с длинным чубом.
— Да, ну вас. Григорий Иванович, — стоявший у воза казак зарделся от смущения и отошел в сторону от идущего вдоль повозок Котовского и атамана.
— По-хорошему, вам следовало бы дать месяца два на адаптацию к местным условиям, но, к сожалению, не могу. Французы уже интересовались вашим местом нахождения. Мы заверили, что вы под надежной охраной, но как ты понимаешь, Нестор, шила в мешке не утаишь. Не пройдет и недели, как о вашем комфортном положении станет известно по ту сторону границы. А сложить два плюс два они сумеют, не дураки, смею тебя заверить, — комбриг в сердцах плюнул.
— Царские подарки делаете вы с господином губернатором, — многозначительно молвил Махно, пытаясь выявить тайные намерения комбрига, но тут он натолкнулся на достойного соперника. Григорий Иванович четко вел свою партию.
— Если хочешь выцыганить, что-нибудь ещё, говорю сразу, больше ничего не дам, — решительно заявил атаману Котовский, — а насчет царских подарков, так тебе все уже было говорено в Ломе. Или может ты, часом передумал?
Сказано это было со столь откровенным подтекстом, что Махно от негодования сначала крепко сжал рукоять своей плетки, а затем с силой ударил ею по густой зеленой изгороди кустарника, изрядно опустошив её.
— Мое слово тверже железа, господин генерал. Выступаем сегодня вечером, можете так и отстучать губернатору Фрунзе, — отчеканил атаман и, крутнувшись на пятке, пошел прочь от обидчика.
Махно сдержал данное Котовскому слово. В ночь с двадцать девятого на тридцатое апреля его отряд покинул временный лагерь вблизи границы и, двигаясь вдоль течения реки Оти на север, покинул земли русской колонии.
Как и было обещано, махновцам была дана фора в три дня, и только потом канцелярия губернатора оповестила Аккру и Котону о побеге анархистов с рудников. При этом в сообщении не было указанно ни численность, ни вооружение беглецов, ни направление их предполагаемого движения. Сообщалось о большой группе каторжников, которая, пользуясь беспечностью охраны, сумела разоружить ее, и сбежала в неизвестном направлении. Ведется расследование.
Известие о побеге каторжников в первую очередь всполошило приграничных фермеров. В страхе и ужасе ожидали они появление страшных казаков «А-ля рюсс», пьющих кровь и поедающих плоть своих жертв, как их окрестили губернаторы Аккры и Котона. Тревожные дни проходили один за другим, но страшные звери в людском обличии не давали о себе знать.
Так прошла неделя-другая и власти Ганы и Дагомеи вздохнули свободно. По всем признакам беглецы направились на территорию Французской Западной Африки, но это уже была чужая головная боль. Дакар был извещен о возможном появлении русских беглецов на территории его генерал-губернаторства.
Прошел почти месяц с момента исчезновения Махно и его казаков. О них уже стали забывать, как ошеломляющая новость с берегов Нигера всколыхнула приморские столицы. Списанные всеми в утиль махновцы объявились, и не просто так. Следуя вдоль русла Пенджари, они значительно углубились во владения французского генерал-губернаторства и достигли приграничного Ному.
Их появление у заштатного колониального городка произвело эффект разорвавшейся бомбы. Власти Ному не имели телеграфа и потому не были извещены о страшных гостях, появившихся на африканских просторах.
Все небольшое население форта, как именовалось Ному на бумаге, увидели необычайное зрелище, навсегда запечатлевшееся в их памяти. Из глубины, сияющей красками весны, саванны, к Ному двигалась большая колонна людей под черными знаменами. Неторопливо вздымая красную африканскую пыль, по дороге вперемешку шли пешие, ехали верховые, а впереди колонны двигалась повозка, над которой красовался транспарант с лозунгом: «Анархия, мать порядка».
Надпись была сделана русскими буквами, которые никто из жителей форта не смог бы прочесть при всем своем желании. Однако даже в таком виде, транспарант производил на негров сильное впечатление, ибо веяло от него за версту чем-то первобытно-демоническим.
Не менее сильное впечатление на жителей Ному произвел и тот факт, что из саванны к ним пришли белые люди. Давно привыкшие к появлению темнокожих немирных туарегов, они были поражены большим числом белых людей, пожаловавших к ним в гости.
Именно цвет кожи пришельцев был главной причиной того, что Ному была захвачена без единого выстрела. Гарнизон форта принял махновцев за боевую колонну французской армии, а когда обнаружил свою ошибку, было уже поздно. Пришельцы быстро разоружили неполный взвод местных жандармов и, надавав тумаков, разогнали их по домам.