На Советском корабле в Ледовитом океане
Шрифт:
К тому времени судовые котлы на „Красном Октябре" уже были выключены (огонь в топках погашен), пресная вода из них спущена. Пришлось заполнять котлы соленой морской водой и спешно готовиться к выходу. Угля на корабле насчитывалось около 50 тонн (3.100 пудов), что при осторожном расходе на два котла должно было хватить на два с половиной дня ходу. Имелось в виду, если лед позволит, зайти за углем в Колючинскую губу, где должны были быть остатки угля, доставленного в 1914 году для „Вайгача" и „Таймыра". Если бы, однако, этот заход оказался невозможным, предполагалось раздобыть хотя бы небольшое количество угля из запасов, оставленных на зиму для советских работников, находящихся на мысу Дежнева. Но во всех
Снялись мы 27-го сентября. Вся ледяная перемычка, отделявшая нас от воды, находилась в движении. Чем дальше, тем сильнее было движение льда, пришедшего в волнообразное состояние. Продвигались мы в этой сплошной переливающейся массе около четырех часов. Наконец, мы вышли на чистую воду, встретив здесь сильную зыбь, все усиливавшуюся, по мере того, как креп северо-восточный ветер. Почти незагруженное, с малой осадкой в воде, ледокольной постройки, судно имело слабую устойчивость при бортовой (боковой) волне. Корабль, действительно, сильно качало.
Между тем уголь все расходовался, и становилось ясно, что, его одного не хватит для подхода к мысу Дежнева. Расчет на уголь, лежащий в Колючинской губе, должен был отпасть, так как вход во вдавшуюся глубоко в материк губу был закрыт льдом. Приступили поэтому к использованию, в качестве топлива, корабельного дерева и всего того, что могло быть употреблено, как горючее. В топки шел угольный шлак (уже прогоревший уголь), поливаемый машинным маслом, жглись пеньковые тросы (канаты), краски, корпус моторного катера, — вообще все, что могло служить топливом. Угля оставалось только около 20 тонн.
Ночью 30-го сентября подошли к мысу Дежнева, а утром 1-го октября обнаружили, что Берингов пролив—вопреки всяким расчетам и ожиданиям — забит льдом, по крайней мере в западной его части. Пытались мы продвинуться в казавшемся вначале легко проходимом льду. Однако, лед этот, представлявший собой скопление мелких раздробленных льдин („орешков"), оказался настолько спрессованным противодействовавшими течениями с юга и ветром с севера, что продвижение корабля сделалось невозможным. Не удалось даже выбраться обратно на чистую воду, и мы остались во льду.
В следующие два дня мы проделали любопытный, почти кругообразный, дрейф со льдом, попав сперва в течение, ведущее из пролива на северо-запад, а затем в ответное, береговое, течение, ведущее к проливу на юго-восток. Видимо, на этом участке, граничащем с Ледовитым океаном и Беринговым проливом, имеется ряд совершенно, неустановленных течений. Мы уже говорили раньше о трех течениях--северо-западном, северном и северо-восточном—ведущих из пролива в океан.
Вынесенные вместе со льдом из пролива одним из них, северо-западным, мы были потом подхвачены обратным, береговым юго-восточным течением. Стало быть, на этом участке существует уже четвертое, хотя и ограниченное, течение. Но одновременно нам пришлось наблюдать еще более занимательное явление. Саженях в 30-ти от нас, между нами и берегом, дрейфовала на юго-восток к мысу Дежнева полоса льда, шириною около полутора верст, в то время, как лед вокруг корабля казался неподвижным, а лед у самого берега—точ~ нее, между дрейфующей полосой и берегом, — двигался также на юго-восток, но значительно медленнее. В это самое время дрейф, совершавшийся „Красным Октябрем", был связан с тревожными ожиданиями. Мы приближались снова к мысу Дежнева, приближались теперь по линии, лежащей севернее того места, к которому мы подошли в первый раз. В лучшем случае нас могло подать затем снова северо-западным течением в обратном направлении, с тою лишь разницей, что мы оказались бы тогда вне действия берегового течения и что между нами и мысом скопилось бы большое количество льда, которое нам, при наших топливных запасах, преодолеть было бы трудно. Но могло бы быть и хуже. Нас могло через северо-западное течение поднести к серединному, северному, течению и понести дальше со льдом на север, по знакомому уже нам пути к острову Врангеля. В этом случае дрейф наш на север, без топлива и без возможности подхода к берегу, оказался бы для корабля последним дрейфом.
Угля на корабле (всякое другое топливо было уже полностью использовано) насчитывалось 12 тонн (744 пуда). Оставалось поэтому одно: затратив весь уголь, пробиться к берегу. Но здесь нам помог неожиданно задувший с юга (с берега) ветер. Во льду образовались разводья, давшие утром 3-го октября возможность легко подойти к берегу, к селению Уэлен. Это селение, расположенное на северном берегу мыса Дежнева, является как бы главным пунктом Чукотского края. Здесь проживает представитель советской власти, здесь же учреждена русская школа для местных детей.
Угля, однако, в Уэлене не оказалось. Воспользовались мы имевшимся здесь плавником, разобрав также на топливо старую шхуну. В ночь на 4-ое октября мы оттуда вышли дальше, в Берингов пролив, который прошли частью во льду, а к утру подошли к посту Дежнева (на южном берегу мыса Дежнева).
На посту Дежнева проживают другие советские работники—хозяйственники, занимающиеся обменом нужных местному населению товаров на пушнину, шкуры, клыки и другие предметы добычи. Из их запасов мы взяли 25 тонн (1550 пудов) угля, которые были только поздней ночью погружены на корабль. Погрузка велась с большим трудом, на шлюпках, при крепком береговом ветре и сильной волне. Утром 5-го октября мы двинулись дальше, по направлению к заливу Провидения.
Дальнейший путь наш протекал обычным порядком, если не считать льда, мимо которого пришлось проходить вначале, да того, что ко времени установки 6-го ноября на якорь в Провидении у нас оставался всего 21 пуд угля.
Приняв в Провидении уголь, вышли в море 10 октября. Пришли в Петропавловск на Камчатке 15-го октября. Снабдившись и здесь углем и водой, вышли 23 октября во Владивосток, куда пришли 29-го октября 1924 года.
Американец Чарльз Уэльс и все эскимосы были доставлены во Владивосток, где они поступили в ведение Дальне-Восточного Уполномоченного Народного Комиссариата по Иностранным Делам. Само собой понятно, что в условиях нашего плавания, при отсутствии угля, не могло быть и речи о доставке их нами в Аляску.
Такова, в общих чертах, история нашего похода на остров Врангеля.
Поход был труден, хотя, конечно, много других полярных экспедиций испытывало гораздо больше лишений и невзгод, нежели испытали мы. Надо также, по справедливости, признать, что основная заслуга в деле достижения острова Врангеля принадлежит ледоколу „Красный Октябрь". Не на ледокольном судне мы бы к острову не подошли.
Но как бы то ни было, поставленная задача была выполнена. Трудная же обстановка нашего плавания имеет и, свои положительные стороны: мы получаем кадр поработавших в полярных условиях моряков; мы приобрели опыт, который, несомненно, будет использован в дальнейшем, при организации подобных экспедиций.
По возвращении во Владивосток мы узнали, что за время нашего плавания достигнута была необходимая ясность в вопросе о правах Англии на остров Врангеля. В заявлении, оглашенном представителем английского правительства на заседании англосоветской конференции 6 августа 1924 года, указано было, что правительство Великобритании никаких претензий на остров Врангеля не предъявляет. Заявление это было сделано независимо от переговоров по заключению англо-советского договора, поэтому оно полностью сохраняет свою силу, независимо от исхода англо-советских переговоров в 1924 году.