Шрифт:
День первый
Лагерь разбили в горах. Им не советовали останавливаться в тех местах, но рассказы о странном, мистическом монстре, который обитает в тамошнем озере, лишь подогревали интерес.
– Ктулху, ребята, это местный Ктулху! – Игорь шебуршал длинной палкой в углях, пытаясь зацепить коптившуюся там сардельку. Ему исполнилось двадцать девять, он увлекался спортом, особенно скалолазанием, идея поехать в Осетию принадлежала ему.
– Почему Ктулху? – переспросила Рита. Рите было двадцать пять. Она окончила платное отделение экономического факультета и с трудом пыталась
В воздухе словно веселящий газ разлили: все смеялись, несмотря на усталость. Сначала захохотали из-за фразы Игоря, потом засмеялись над вопросом Риты. Но ей все-таки начали объяснять. Они пытались одновременно есть, пить странное на вкус домашнее вино, смеяться и втолковывать совершенно неподкованной в литературном отношении Рите «почему Ктулху».
– Ну ты ведь слышала о Лавкрафте?
– О ком?
Все снова захохотали. Конечно, за время их путешествия по Осетии все в компании успели понять, что на фамилию «Пушкин» Рита еще как-то реагировала, но вот уже на Байрона с трудом. Какой тут Лавкрафт…
– Лав, – продолжила Рита лингвистические изыскания, – любовь. Крафт… крафт – это типа крафтовой бумаги. В нее подарки модно заворачивать. То есть, это переводится «я люблю крафт»?
Смех усилился.
– Рита, – пытаясь успокоиться, с трудом произнес Лёня, – Лавкрафт – это фамилия писателя. Он знаменит тем, что придумал, ну, типа, чудище такое, похожее на осьминога. Ктулху. – Тридцатипятилетний Леонид, как и Игорь, трудился на фирме менеджером. Он был байкером, и поехал в Осетию, потому что обожал экстрим. Пока, правда, никакого экстрима не случилось, но вот хоть возникла интересная история, связанная с местным озером.
Рита оглянулась.
– И что? Этот осьминог водится в здешнем озере? – Она ткнула пальцем в направлении водной глади.
– Местные рассказали две легенды, – вступил в беседу Саша. В группе он был самым старшим – недавно ему исполнилось сорок. В свое время он окончил военное училище, несколько лет отслужил, а потом пошел на фирму водителем. – Первая мне кажется примитивной сказочкой про жадность – такими полна мифология любого народа. Итак, жил тут один чувак, типа, помещик местный. Был он жадным и, понятное дело, гнобил народ, что есть мочи. Народ не стал делать революцию, а тихо-мирно утопил его в озере. И вот, раз в несколько лет, тот помещик выпивает тут, понятное дело от жадности, всю воду. Потом засыпает, упившись, и вода снова возвращается.
У Вероники, работавшей секретарем шефа, с чувством юмора было плоховато. Она очень хотела выйти замуж, но, несмотря на довольно миловидную внешность, в свои двадцать девять оставалась одинокой. Коллеги считали, что причина кроется в двух моментах: Вероника завела себе уже третьего кота, что, как считали знакомые, мешало завести мужчину, ну и отсутствие чувства юмора, по их мнению, являлось причиной номер два. Она совершенно серьезно слушала Сашку, но неожиданно его перебила:
– Нет, Александр, ты не прав. Озеро существует несколько тысячелетий. На протяжении всей истории раз в пять-шесть лет в нем исчезает вода. Потом появляется опять. В нем не живут рыбы, нет растений. Его даже птицы облетают стороной. Мне кажется, жадный помещик тут ни при чем.
– Откуда ты все это узнала? – Рита посмотрела на коллегу с искренним изумлением.
– Когда нам в деревне сказали не разбивать тут лагерь и не купаться в озере, я сразу посмотрела в сети информацию о нем. – Вероника гордо вскинула голову, словно сделала великое научное открытие. – Там и про чудище есть. Видимо, это вторая легенда Александра. Якобы, на дне озера спит монстр…
– Ктулху? – спросила Рита, вытаращив глаза.
Народ опять заржал: напряжение, которое вдруг начало нарастать, спало. Вероника вздохнула.
– Не думаю, – ответила она. – Короче, просыпается этот… дальний родственник Ктулху и начинает пить воду.
– Он тоже жадный? – Рита не отставала.
– Нет, сушняк у него, – ехидно ответил Лёня. – Просыпается, выпьет лишнего, а потом хлещет воду.
– В общем, выпивает, – терпеливо излагала Вероника. – На дне пусто: ни растений, ни костей животных, ни мусора. Потом, вдруг, каждый раз через разное количество времени, вода возвращается.
Все усиленно заработали челюстями, поглощая сардельки и обдумывая сказанное. Вокруг разлилась темнота. Озеро слилось с небом и, показалось, оно в самом деле исчезло.
– Чувствуете, будто тяжесть какая-то навалилась, – медленно проговорил Игорь.
– Домашнее вино – страшное дело, – усмехнулся Саша. – С другой стороны, оно обычно не дает похмелья. Давайте спать. Завтра вставать рано, будем как огурцы.
Народ дружно начал расстилать спальники, мгновенно согласившись с предложением угомониться – день был долгий; усталость, да и вино, давали о себе знать.
День второй
Утром первыми проснулись мужчины. Они вылезли из палатки и с гиканьем побежали к озеру купаться, забыв про Ктулху и его собратьев. Пробежав буквально несколько метров, они встали как вкопанные – озеро исчезло. Перед ними теперь простирался огромный котлован.
– О-па, мы попали! – воскликнул Лёня. – Надо же, как повезло! Пошли посмотрим на это явление поближе, пока вода не вернулась.
Вся троица осторожно пошла к берегу, который сейчас представлял собой резкий обрыв. Внизу, как и обещала легенда, не виднелось ни единой водоросли, ни рыбьего скелета, ни банки из-под пива.
– Гляньте-ка, – Саша показал вдаль. – Видите, там что-то вроде входа в пещеру.
И тут к ним подбежала запыхавшаяся Рита.
– Ребят, Веронику не встречали? Нет ее.
– В каком смысле? – уточнил Саша. – Может, в кусты зачем пошла. Удалилась с глаз людских по важной нужде.
– Нет! Я походила, позвала ее – тишина! Думала, она с вами пошла. А и тут нету! Ой, и озера нету!
– Рит, не верещи. Пошли обратно. Наверняка Вероника уже бутерброды лопает. – Саша пошел вперед, за ним потрусили остальные.
Они сразу поняли, что в лагере Вероники нет: перед ними, как на ладони, лежала поляна, на которой стояли две палатки. В надежде обнаружить Нику внутри «женской» все пошли чуть быстрее, а Рита севшим голосом попыталась позвать подругу. Никто не откликнулся. Через минуту стало понятно, что ни в палатках и нигде поблизости Вероники не наблюдалось.