На стыке двух миров
Шрифт:
Так и недоев свой обед, я едва ли не бегом покинул зал и направился в общежитие - публичное место явно не подходило для получения таких новостей. Хотя, по большей части, действовал я на автомате, поскольку в данный момент чужое мнение меня волновало меньше чего. Только добравшись до нашей, ныне пустующей комнаты, решился сломать сургуч.
Первое что бросилось в глаза, так это то, что писала мне не Интегра, отчего на миг разгорелась надежда... чтобы тут же погаснуть. Идеальный подчерк, ровные ряды и сухость текста - очевидно, работа Уолтера. И он извещал меня о том, что мой крёстный отец, хотя в тексте само собой было указано длиннющее полное имя
– "Вот тебе и пришла весна", - листок бумаги плавно спикировал на кровать, а следом и я оказался рядом, сев и уронив лицо в ладони.
С самого начала я знал, что всё этим закончится, что о своём состоянии крёстный говорил на полном серьёзе, без преуменьшений или, напротив, преувеличений. Но, тем не менее, я старательно гнал эту мысль куда подальше и даже старательно убедил себя, что раз до зимы ничего не случилось, то всё не так уж и плохо. Та же интоксикация ведь не могла быть вечной и его вновь могли бы начать лечить. Но нет - случилось то, что должно было случиться, а я оказался совершенно не готов. Хотя, наверное, к чему-то подобному просто невозможно подготовиться.
Отныне единственного человека, к которому я всегда мог обратиться по любому вопросу, который выслушает и как минимум постарается понять - не было. И это было... тяжело. Да, у меня есть мать, но, чего уж там, это я её должен всеми силами оберегать и помогать, а никак не наоборот. К ней не подойдёшь в поисках совета, разве что в отдельно взятых ситуациях, а любые проблемы будешь всеми силами решать сам, лишь бы сам факт их существования не дошел до неё.
Больше всего хотелось просто взять и отринуть произошедшее. Забыть, словно дурной сон, но сейчас я особенно отчётливо осознавал, что дядя Артур был бы категорически против бегства от реальности в любых его формах. А потому сейчас я мог только одной - стиснуть зубы и заняться... да хоть чем-нибудь. В конце концов, Интегре сейчас приходиться в разы тяжелее. Она даже написать сама не смогла...
– "Я обязан её поддержать" - вектор деятельности мгновенно наметился сам по себе.
Правда, написать сколько-нибудь внятные соболезнования оказалось не так уж и просто, в результате чего несколько листов пергамента быстро отправились в утиль. Зато это помогло немного собраться с мыслями и с четвёртой попытки я всё же написал письмо... но только не в особняк Хэллсингов, а домой. Слова-словами, а в первую очередь здесь важно именно личное присутствие.
Однако ни вечером, ни следующим утром ответа от матери я так и не получил, после чего тут же накропал второе письмо. Но прошли ещё сутки, а ответа всё ещё не было и это было крайне странно. С одним отдельно взятым посланием могло что-то случиться: сова доставила не туда или почтовая служба умудрилась облажаться. Но чтобы с двумя подряд? Настроение было и так ужасным, а теперь к нему добавились ещё и всевозможные жуткие предчувствия.
Попросту не зная, что делать в такой ситуации, я подался к декану, но та быстро завернула меня, мотивируя это тем, что без разрешения родителей никуда меня отпустить не может, даже если сама того захочет. Таковы школьные правила, и какие-то действия она сможет предпринять, только если связи с родителями или опекунами не будет в течение длительного времени. И, в общем-то, тут всё было вполне понятно, никто не хотел дёргаться без веской на то причины, но это никоим образом не помогало разрешить возникшую проблему.
Довольно неожиданно решение подсказал Пол, который быстро вытянул из меня причину моей подавленности. Идея, в общем-то, была проста и лежала на поверхности, но почему-то мне в голову так и не пришла. Я в целом ощущал некую апатичность и заторможенность сознания, хотя, возможно, это просто отговорка. А предложил Кирстон следующее: он отписывается к себе домой, его родители звонят домой ко мне, узнают, что к чему и, если возникает таковая надобность, пишут ответное письмо своему сыну, который в свою очередь доносит информацию до меня.
В такой схеме осечек уже быть не могло. Точнее, если вновь не будет никакого ответа, то можно будет смело требовать от школьного руководства каких-либо действий, поскольку дело запахнет некой информационной блокады. Но на этот раз ответ пришел... о чем я очень быстро пожалел.
– Слушай, Крис, тут такое дело...
– Получив за обедом весточку от родителей и прочитав её Пол откровенно занервничал, что для него было откровенно странным. Само собой это тут же меня насторожило.
– Мои говорят, что дозвонились до твоей матери, но как только она поняла с кем разговаривает, то потребовала больше сюда не звонить и положила трубку. Такие дела.
– Понятно...
– в ответ протянул я, хотя на самом деле всё было ровно наоборот.
С чего вдруг моя мать повела себя так странно? Судя по всему, мои письма вполне себе доходили до неё, но она на них намеренно не отвечала. Вопрос - почему? Неужели не понимает, как для меня это важно? Бред. Прекрасно понимает, и тут даже думать нечего. Но при этом настолько не хочет, чтобы я присутствовал на похоронах?
– "Не нужно обижаться на Карен, Кристофер" - тут же всплыли в голове слова отчима, и случившийся тогда разговор сразу стал казаться куда глубже, нежели в тот момент. Если так подумать, то на праздниках я вёл себя сдержано и не давал особых причин для подобных бесед. Неужели Генри уже тогда понимал, насколько может обостриться ситуация? А ведь он фактически чужой человек. Да уж...
Выходило, что мама прекрасно понимала, ну или чувствовала каким-то своим особым чутьём, зачем меня звал крёстный? И ей всё это настолько не нравилось, что тема состояния дяди Артура даже стала своеобразным табу. А теперь ещё и это. Но ведь в его просьбе не было ничего такого - меня всего лишь просили помочь, а не на войну отправляли. И тут такая острая реакция. Настоящий удар в спину от самого родного и близкого человека. Причем, отчего становилось особенно больно, она даже не собиралась это обсуждать. Просто решила за меня и всё.
– "Ну и что теперь делать?".
***
Разумеется, я попытался ещё раз написать домой, только на этот раз использовал свои догадки, чтобы добиться хоть какого-то результата. И отчасти это удалось. Мне всё же пришел ответ, но не от матери, а от отчима:
"Здравствуй, Кристофер. Я читал твоё последнее письмо, и в общих чертах ты всё правильно понял. Догадываюсь, какие чувства ты сейчас испытываешь, но постарайся не судить строго: твоя мать настолько боится потерять тебя, что поступает поспешно, необдуманно и даже глупо. Но всё это от того, что она сильно тебя любит - чувства всегда иррациональны. Уверен, скоро она сама это поймёт и тогда всё разрешиться. В свою очередь я тоже постараюсь ей напомнить, что ты уже не ребёнок. Постарайся набраться терпения и не наделать глупостей.