«На суше и на море» - 60. Повести, рассказы, очерки
Шрифт:
Между прочим, гриб дыма и пара над вулканом очень похож на гриб от атомного взрыва…
На всякий случай запаковал все Маришины игрушки и коллекции, надо будет отнести их поближе к берегу… Что-то поделывает в Загорье моя названая сестренка Дуняша? Наверное, сердится, что не ответил еще на ее последние письма… Почему-то Дуня все стоит перед моими глазами, такая, какой я видел ее два с половиной года назад, на вокзале в Ярцеве. Она специально приехала из Загорья проводить меня в армию, а я, бесстыжий, и двух слов не сказал ей, все глядел на Нину… И сейчас смотрю на Нинину карточку… Почему это так — не любит тебя человек, и ты знаешь, что он
«26 октября, 16 часов. Из кратера пошла лава двумя потоками ярко-красного цвета. Один поток течет в сторону лежбища сивучей и нерп, другой — к поселку. Температура воздуха +35°, температура пепла +60°. Разом взорвались оба малых вулканчика. Осколки камней барабанят по крыше, как шрапнель. Раскаленный камень угодил в фойе клуба. Начался пожар. Погасил его тремя огнетушителями, которые работали безотказно».
«27 октября, 2 часа. Ночь, а светло, как днем. Из кратера появились три новых потока лавы. Лава течет бурно. Первый поток водопадом обрушился в океан. Вода кипит, все вокруг в клубах пара. Температура воздуха +41°. Полкан забился под койку…
Сегодня я разорвал и бросил в поток лавы ее карточку… По радио передавали, что в Антарктике при разгрузке корабля провалился под лед и утонул тракторист, комсомолец Иван Хмара. Вот они наши герои!..»
«27 октября, 10 часов. Крепился, крепился и ничего не мог с собой поделать — уснул. Проспал целых два часа. Разбудил меня громкий рев. Это сивучи и нерпы перебазировались с лежбища к самому пирсу: с лежбища их прогнала лава. Из воды у пирса торчат сотни голов перепуганных животных. Подходил к ним совсем близко. Удивительно: они меня совсем не испугались…»
«27 октября, 20 часов. Извержение продолжается. Вершина вулкана похожа на огромный красный колпак. Второй поток лавы подполз совсем близко к крайнему жилому дому. Осталось двадцать метров. Дом вот-вот загорится. Перетащил из него все, что мог в клуб базы. Клуб стоит на высоком мысу, и лаве сюда не добраться.
Почему-то мыс этот у нас до сих пор никак не назывался. Я назвал его мысом Доброй Надежды… По радио передавали, что на целинных землях Сибири и Казахстана собран первый замечательный урожай. Как-то с урожаем у нас на Смоленщине? Дуня писала, что из Ярцева приехали в колхоз новый председатель и агроном, вроде бы дело пошло на поправку…»
«28 октября, 16 часов. Извержение продолжается. Только что вернулся от самого кратера. Подъем занял три часа. Очень жарко, но терпеть можно. На всякий случай, чтобы не ударило камнями, привязал на голову две подушки. Камни в голову не попадали, но от жары подушки помогли. Кратер — огромная круглая впадина. Лава пыхтит, как тесто в квашне. Внутри вулкана все клокочет. Почва беспрерывно колеблется. Взрывы следуют один за другим. В воздух взлетают «капли» лавы, каждая с хороший бочонок, закручиваются винтом и с оглушительным треском лопаются. Падая на склоны, они сплющиваются, как комья глины. Красиво, но страшновато. Убежал от кратера, потому что нечем стало дышать: воздух насыщен серой…
На всякий случай перетащил из всех жилых домов что мог в клуб, на мыс Доброй Надежды. Хотел днем написать письмо Дуне, но так и не успел, а сейчас до того устал, что боюсь не уснуть бы, а надо еще измерить температуру и слой пепла…»
«29 октября, 10 часов. Извержение продолжается, но, по-видимому, идет на убыль. Потоки лавы уменьшились. Тот, что подполз к поселку, начал остывать. Наверху образовалась корка серо-бурого цвета. Из трещин вырываются струйки сернистого газа. Бросил на корку порядочный камень, он ее не пробил. Наступил сам. Держит. Но ногам так жарко, что пришлось подпрыгивать. Дечет. Пробил корку шомполом. Шомпол вмиг накалился…
Сходил на скалу «Птичий базар» — ни одной птицы, перелетели на другие острова. Под слоем пепла нашел несколько заживо изжаренных кайр, должно быть, они были подбиты камнями… Полкан повеселел… Шторм не больше пяти баллов… По радио передавали статью о предстоящем запуске искусственных спутников Земли. Американцы собираются запустить спутник размером с футбольный мяч, а какой спутник запустим мы?.. Неужели скоро сбудется мечта Циолковского и люди полетят на другие планеты?! Вот это время!..
Написал Дуне, что после демобилизации обязательно вернусь в Загорье, в школу. Буду преподавать в первых классах и поступлю в заочный пединститут…»
«30 октября, 1 час 30 минут. Только что произошел самый сильный взрыв. Меня сбросило с койки. Выбежал на улицу. Вулкана не узнать: почти треть его вершины исчезла. Стало сразу тихо. Подземные толчки прекратились. Обошел всю базу и поселок. Дома целы. Стекла окон, обращенных к вулкану, выбиты. Многие крыши пробиты камнями. Передал радиограмму в отряд: «Нужно стекло и шифер. Питание рации на исходе. Все в порядке…»
Последняя фраза в дневнике осталась незаконченной: «По-моему, необходимо, чтобы на мысе Доброй Надежды…»
«Вихрь» ошвартовался у пирса только в девятом часу утра, вымытый, надраенный, словно с парада. Отдавая с ходового мостика последние команды, Баулин закинул руки за спину, что, как я уже приметил, служило верным признаком плохого настроения капитана.
«Неужели «Вихрь» не нашел «Сато-Мару»? Или он опоздал и шхуна пошла ко дну?.. А возможно сигналы бедствия были очередной уловкой рыбаков-хищников, отвлекавших на себя внимание пограничников?» (мне довелось уже слышать не одну подобную историю). Вопросы вертелись у меня на языке, но, видя настроение командира, я не рискнул задать их ему. По вполне понятным причинам я не мог задать их при нем и кому-либо из команды, даже хорошо знакомым мне боцману Доронину и рулевому Атласову.
Мне показалось было, что Баулин поздоровался суше, чем обычно, но вскоре я понял: у капитана третьего ранга не было оснований для приветливых улыбок. Его сообщение настолько потрясло собравшихся в штабе офицеров, что на несколько минут в комнате воцарилось гнетущее молчание.
Так вот почему «Вихрь» выглядел таким чистеньким, будто только что выкупанный младенец, которого не успели еще вытереть простыней!..
Когда «Вихрь» подошел к двухмачтовой «Сато-Мару», прежде всего обнаружилось в свете прожекторов, что палуба ее пуста. Похоже было на то, что экипаж давным-давно покинул потерявшую управление шхуну. Повернувшись бортом к ветру, она покачивалась на легких волнах. Налети хороший шквал — ее неминуемо опрокинуло бы.