«На суше и на море» - 66. Фантастика
Шрифт:
— Это еще не все. Я покажу вам кое-что несравненно более интересное. Идемте дальше! — торопил Пэй, снедаемый горделивым нетерпением.
Под огромным прозрачным колпаком покоилась массивная плита из зеленого камня. В глубине ее мерцали таинственные отсветы, и она казалась бездонной. На зеркально отшлифованной поверхности плиты резец искусного скульптора вырезал загадочный барельеф в виде чудовищного зверя. Перед его разверстой пастью застыла легкая, стройная фигурка. Непомерно тонкая и непривычно узколицая, она, несомненно, изображала человека. В его позе ощущалась отвага и гордый вызов. Кто знает, о каких кровавых и жестоких событиях вещал безмолвный камень сквозь толщу веков.
Гел постучал рукоятью тайдера, колпак отозвался далеким колоколом и долго еще звенел, стихая.
— Люди, везде люди, везде ваши тени, — задумчиво промолвил Гел. — Непокорное, непоседливое, гордое племя. Где вы, куда ушли? Отзовитесь! Эго-ой!..
Скалы ответили эхом, и снова все стихло. Пэй покачал головой.
— Этому камню многие тысячи циклов. Уже давно никого нет.
— Жаль!.. А что останется после нас через многие-многие тысячи циклов? Неужели только тени?
— Уйдем мы — придут другие. Жизни нет конца… — промолвил Пэй.
Короткие пальцы Пэя вопрошающе пробежали по клавиатуре, приборы отозвались желтизной индикаторов.
— Все в порядке! — торжественно выпрямился Пэй, выпятив грудь. Еще час — и можно сигналить.
Гел одобрительно кивнул, но Зея сделала гримасу.
— Как? Еще ждать? Целый час! — Она нетерпеливо топталась на месте.
— Можно и не ждать, — насмешливо отозвался Пэй. — Возьми и поверни планету в удобное положение. Что тебе стоит? Все лучше, чем крутится без толку.
— Сделаем лучше и проще, — сказал Гел. — Немного погодя запустим постоянный орбитон связи, и пусть себе Арса вращается, сколько ей угодно.
— Неужели мы опять услышим своих? Даже не верится… — вздохнула Айма, откровенно выражая то, что другие прикрывали шутками и пикировкой. — Мне почему-то кажется, будто, кроме нас, во всей Вселенной ни души.
— Если хотите, то можно пока осмотреть поля. Как раз сегодня появились первые всходы, — робко предложила Рина. — Это недолго.
— Умница ты моя! — подхватила Зея. — Ну конечно же, посмотрим. Правда, Гел?
— Пошли скорее, а то стемнеет, — поддержал Зор.
…Гел долго рассматривал и осторожно трогал пальцем крохотный зелено-голубой росток.
— А ведь ница… — прошептал он благоговейно. — Даже не верится. Рина, да ты чародейка!
— Неужто ница? — ахнула Айма.
— Да, самая настоящая, как на Феме, — скромно, но с достоинством подтвердила Рина.
— Всходы есть, а будет ли урожай? — усомнился Зор. — Приживется ли она здесь?
— А почему бы и нет? — тряхнула головой Рина. — Здесь есть все необходимое…
— И забота чародейки Рины! — вставила Айма.
…Излучатели склонились к игле направляющей башни. Под их изломами черными зрачками темнели генерирующие диски. Пэй нажал клавишу пуска и отошел. Диски медленно повернулись и застыли. Вокруг острия иглы завихрилось призрачное облачко. В его глубине замерцало, засветилось радужное пятно. Потом оно потемнело и закруглилось в яркий голубой шар, стремительно и бесшумно, крутящийся на острие. Набирая обороты, шар сплющиваясь, загибался кверху и превратился наконец в сияющую полусферу. Середина ее засветилась яростным режущим светом и с пронзительным воем полыхнула в темное небо тонкой иглой ослепительного луча. Его отблеск озарил равнину до самого горизонта. В воздух поднялись всполошенные птичьи стаи, их тревожный крик слился с надрывным воем луча, и Айме почудилось, будто вся планета в нетерпении в тоске призывает летящих в таосе…
Редкие белые облака застыли неподвижно. В воздухе повис сладковато-терпкий запах цветов. Густо и дружно гудели насекомые, а птичий пересвист утих. Даль затянуло маревом. Под ногами шуршала голубая трава.
— Жарко, — сказал Ган, вытирая пот с лица. — Здорово жарко, прямо как дома. Так что ты хотел сказать? Говори, а то назад пора. У меня пропасть дел.
— Погоди немного, дай собраться с мыслями, — рассеянно ответил Зор.
Близкими и родными ему казались теперь мирные пейзажи Тихой планеты и нежность Зеи. Эта нежность находила все больший отклик в его изломанной душе. «Один, один, всю жизнь одиночество. До каких же пор? Фема почти призрак, а Тихая планета — ласковая реальность».
Завтра начало разгрузки «Элона» и на принятие решения оставался один-единственный день. Время истекало, а Зор все не решался приступить к щекотливому разговору. Ган, сделав ладонь козырьком, глянул на небо и озабоченно сказал:
— Я думал, полдень, а уже больше. Пора за дело. Пошли быстрей! — Он ускорил шаг.
Зор отчетливо понял, что пытаться склонить Гана угнать звездолет — бесполезная затея, и тут у него мелькнула спасительная мысль.
— Как твои дела с номом? — осведомился он, думая совсем о другом.
— Ты знаешь, я долго думал. Прикидывал… — начал Ган нерешительно.
— И что же ты придумал? — прервал Зор.
— Протянуть руку примирения, — сказал Ган.
— Протянуть руку? Вот как? — улыбнулся Зор.
— Да, и знаешь почему? — заторопился Ган. — Когда я вывихнул ему кисть из-за глупой амбиции, он же ничего не сказал. Простил, и все. А ведь тут другое дело. Я виноват… Да что говорить, сам знаешь. С меня голову надо бы снять за Гею. Если он пожмет мне руку, я перестану думать обо всем этом. Не о Гее, конечно, — поспешно добавил он.
— Правильно, — рассеянно кивнул Зор. — Между прочим, и у меня есть к нему щекотливое дело.
— У тебя? — удивился Ган. — А что такое?
— Да так, пустяки. Тоже старые счеты…
Внизу, в нескольких сотнях шагов от «Элона», длинным овалом раскинулось озеро. Позади, в туманной дымке, мягко синели пологие горы. Голубой ковер долины прорезала светлая лента речки, катившей прозрачные воды к озеру. Жилые купола из легкого дымчатого пластика прижались к склону высокого холма, густо поросшего синим кустарником. Его мелкие, багровые цветы испускали терпкий аромат. Сюда долетало свежее дыхание озера, но не достигали пыльные ветры Южной пустыни. От куполов к озеру спускались прямоугольники полей, голубевших дружными всходами. Небольшая рощица, высаженная из оранжереи звездолета, расправила ветви.