«На суше и на море» - 71. Фантастика
Шрифт:
— Вас это злит? — спрашивал Баттли.
В глубине души он был на стороне подопытного. Профессора интересовала физиологическая, даже философская сторона эксперимента. Но прежде чем заняться энцефалограммами Гарри-дельфина, изучением его ощущений, директорат института настоял провести опыты по программе генерала Бидмена. Определенные круги интересовались загадкой движения дельфина в воде, — это дало бы невиданные возможности увеличить скорость подводных лодок!.. И еще в глубине души Баттли чувствовал свою вину перед подопытным. То, что Гарри-человек умер и остался дельфин, потрясло Баттли не меньше, чем Глена. Последствия этого трудно предвидеть и трудно назвать. Совесть Баттли встревожена. В пылу работы профессор отвлекался от этих мыслей, но ведь придет момент, когда со своей совестью останешься с глазу на глаз. «У Гарри жена и ребенок!..» — вспоминал Баттли слова своего молодого помощника. Глен прав: как сказать о смерти Гарри его семье?… Но помимо правоты, Глен молод и экспансивен. Он глубже переживает трагедию. Чем все это кончится?
— Испытания надо продолжить, — настаивал генерал.
— А если Гарри не выдержит?
— Ваше дело, — не без иронии ответил Биддмен, — найти общий язык с владыкой моря…
Баттли не нашел, что сказать.
— А еще, — фыркал генерал, — дельфинам приписывают чуть ли не человеческий интеллект…
Однако повторные испытания не состоялись. Гарри отказался от опытов, потребовал возвращения в человеческий облик. Уговоры профессора, ссылки на срок контракта не помогали. Гарри настаивал на своем.
В окно лаборатории Глен видел, как шеф крупными шагами шел от вольера. «Ко мне», — подумал он. Дверь открылась, Баттли подошел к Глену.
— Образумьте его! Докажите Гарри, что выход у него в беспрекословном повиновении. Поставьте перед совершившимся фактом. Вы его друг, вам это сделать легче.
— Но, мистер Баттли… — Глен в это утро не был настроен мирно, предложение шефа показалось ему бесстыдным, и он тут же решил воспользоваться советом профессора — оперировать фактами. — Гарри посчитает нас преступниками!
— Как вы сказали? — Баттли посмотрел ассистенту в глаза.
— Убийцами.
— Глен… У вас рискованный выбор слов.
— Ну, а если? — настаивал Глен. — И ради чего? Чтобы экспериментом воспользовались военные? Эти гонки с торпедами, мистер Баттли!..
— Не будьте наивны, Глен, — попытался успокоить его профессор. — Нам подсунули эту программу. Поймите: вы и я находимся в услужении. Ради долларов, Глен. И Гарри погиб из-за денег. Чистой науки нет, Глен, запомните.
Впервые шеф заговорил о деньгах, и, как показалось Глену, он понял профессора: Баттли так же ничтожен, как и он, Глен Эмин, находится в тех же руках, что и Глен и все в институте. Пожалуй, Баттли не так уж презирает деньги, потому что делал за деньги и делает все, что от него требуют. Это были путы, золотая цепь, которую ни разорвать, ни сбросить с себя. Профессор жалок в такой же мере, как Глен и как Гарри Польман.
Но Глен не дал увлечь себя жалости. Главное в том, — и это Глен видел с необычайной ясностью, — что они оба преступники. Наука? — говорит Баттли. Наука не должна идти по трупам людей. Они с профессором убили Гарри, совершили преступление. Это уничтожало Глена, вышибало у него почву из-под ног.
— Идите! — настаивал Баттли.
Глен молча пошел к вольеру. В голове его была пустота. Что он скажет Гарри? Что может сказать?
— Старина… — начал он фамильярно, склонившись к дельфину.
Маленькие круглые глазки животного немигающе глядели в его зрачки, плавники шевелились, поддерживая голову дельфина над поверхностью. Голос Глена осекся. Ему вдруг почудилось, что перед ним нет Гарри, нет давнего друга — ничего нет человеческого, и его «старина» нелепо, чудовищно перед дельфином.
— Гарри… — попробовал он назвать животное человеческим именем. Но и это было плохо: дельфин разжал челюсти, унизанные сотней зубов.
Все же Глен пересилил себя:
— Гарри, — сказал он, — надо продолжать опыт.
— Нет, — передал Гарри отказ азбукой Морзе.
— Почему? — спросил Глен, чувствуя, что голос его выравнивается, но по-прежнему ощущая холод в душе: ничего человеческого не было в их разговоре.
— С меня довольно, — ответил Гарри. — Плавать вперегонки с торпедами — с меня хватит…
— Но ведь не в этом главное.
— В этом! — ожесточенно сказал Гарри. — Больше я не хочу. Верните мне мое тело.
— Гарри… — Глен почувствовал, что ему трудно лгать.
— Я не все сказал, Глен, — перебил Гарри. — Может, я согласился бы еще плавать, обгонять торпедные катера и делать все, что они там придумают. Но причина в другом, пойми меня, Глен. Я боюсь. Я в постоянном ужасе. Я исчезаю, Глен. Может быть, не могу объяснить тебе это, но я исчезаю, растворяюсь в дельфине — мое человеческое сознание гаснет. Вчера я укусил Лисси…
Лисси — один из пяти дельфинов, приручавшихся в океанариуме.
— Лисси мне ничего не сделал, — продолжал Гарри. — Я не должен был кусать Лисси!.. Теперь я думаю над этим и меня берет страх. Я становлюсь животным. Вот и сейчас не могу припомнить имя своей дочурки… Верните мне тело, Глен. Я погибаю!..
— Гарри… — Ужас сковал Глена настолько, что он еле шевелил языком. — У тебя нет тела, Гарри, оно погибло. Ассистенты плохо сделали швы… — Глен чувствовал, что не надо говорить об ужасных подробностях, но уже не мог остановиться, его подхлестывал страх, передающийся от чудовища, шевелившего плавниками и глядевшего на него парой пустых, точно дыры, глаз. — Гангрена сделала остальное, Гарри, у тебя нет тела… Нет тела, — повторял Глен, завороженный пустотой и ужасом глядевших на него глаз. — Нет тела, Гарри. Нет тела!..
Четыре часа спинной плавник Гарри резал воду океанариума. Бассейн был круглый, и Глену, все это время остававшемуся на берегу, казалось, что Гарри закручивает невидимую спираль, и в какую-то секунду спираль разомкнется, произойдет что-то непоправимое.
— Гарри, Гарри! — звал он по гидрофону, но ответом была лишь белая вспененная полоска, там и тут мелькавшая на поверхности. Глен был в отчаянии. Может быть, вызвать Баттли? А что Баттли мог сделать?
Но вот Глену показалось, что круговое движение нарушилось. Человек-дельфин приближался к нему. Глен поднялся со скамьи, надеясь опять поговорить с Гарри. Но дельфин вдруг резко переменил направление. На глазах убыстряя ход, он разрезал океанариум по диаметру, как пуля, вырвался из воды и, перемахнув через сетку, исчез в океане.
3
Глен остановил машину на улице Вознесения. Боже мой, кто и почему придумал название этой улице? Может быть, потому, что она вползала на холм и дома возносились один над другим, как ступени гигантской лестницы?… Все жилые меблированные дома, переполненные людьми, словно улья пчелами.
Глен приехал сюда по поручению директора института. В кармане у него чек на двадцать тысяч долларов — часть недовыполненного контракта, выписанный на имя Анны Амади Польман, вдовы погибшего Гарри. Глен должен передать чек в руки Анны и выразить ей соболезнование по поводу гибели мужа от кровоизлияния в мозг. Таковы инструкции, данные Глену.