На суше и на море
Шрифт:
По узкой и дощатой скрипучей лестнице, давя не успевших уступить дорогу тараканов, богатырь и викинг поднялись на второй этаж. Олаф решительно ухватился за ручку двери пятого номера, но Илья, придержав викинга, простучал по двери нечто в ритме «Ма-асков-ский „Спар-так“… иг-ра-ет кое-как…» – и только после этого позволил Рыжей Бороде войти внутрь.
Обстановка в номере располагала к медитации. В углу ровной стопкой лежал десяток матрасов, две кровати были сдвинуты в угол и поставлены друг на друга, а вокруг стола стоял десяток табуретов и стульев.
На столе лежала колода карт – сидящий лицом к двери бек от безделья раскладывал пасьянс «гробница Тутанхамона». У правой руки Батыра лежала неизменная «тулка».
Илья и Олаф грузно опустились на скрипнувшие табуреты.
– Тимофеич, – спустя пять минут молчания безмятежно осведомился Батыр, не отрывая взгляда от карт, – у нас остались сутки. Ты задание не вспомнил?
Илья сокрушенно и отрицательно мотнул головой. Потом несмело глянул на бека:
– Есть варианты, бек?
– Два, – оценивая расклад карт, так же спокойно заметил батыр.
Илья, а за ним и Олаф впились глазами в бека.
– Вариант первый, – выкладывая карты, приступил к делу сын степей. – Ты в точности повторяешь основные события перед отлетом из Лукоморья. И, как результат, вспоминаешь поставленную задачу. Называется – аутентичная реставрация психомоторных реакций с последующей инерционной поведенческой моделью.
– Напиться, что ли, вусмерть? – уточнил богатырь. В глазах его блеснул огонек надежды.
– Второй вариант – устроить в городе дебош, – равнодушно продолжал бек, зябко кутаясь в халат. – И чем громче будет скандал, тем меньше шансов, что начальство будет придираться к мелочам типа официального задания. На пожаре не до зажженной сигареты.
– Точно, – встрепенулся Олаф. – Помню, как мы для вашего Владимира [27] Киев брали. Так мы там такую бучу учинили, что я два года в константинопольской тюрьме срок мотал. А конунг [28] посылал нас в Киев всего лишь за спичками.
– Не хочу пить, – признался Илья. – Зарок дал.
– Зашился, что ли? – завистливо ахнул Олаф. – Когда успел?
– Зарок, – вздохнул, уточняя, Илья. – Это типа клятвы на мече… Нет, правда не хочу.
27
Владимир Красно Солнышко – историческое лицо большинства живых реальностей. Внук князя Святослава, сын рабыни, племянник Добрыни. Имел крупнейший в Европе гарем жен, захватил великокняжеский престол при помощи родственников-викингов и тут же от греха подальше отослал их (пользуясь неграмотностью скандинавов) к византийскому императору с письменной просьбой извести своих благодетелей под корень. Викинги сами привезли свой приговор византийскому цесарю. Основатель богатырского ордена при великокняжеском дворе во главе со своим дядей Добрыней, а впоследствии – Ильей Муромцем. Покровитель перехожих калик – разветвленной сети сказителей и информаторов.
28
Варяжский князь.
– Надо, Илюша, – решительно потребовал бек. – Для пользы дела надо.
– А-а-а! – с досадой махнул рукой богатырь. – Делайте, что хотите. В смысле тащите виски.
– Надо же, – печально удивился бек, смахивая карты на пол, – сошелся! А Левка говорил, что этот пасьянс неразрешим, как теорема Ферма… Ну, насчет Ферма – это явное преувеличение, конечно. Но пасьянс и впрямь серьезный…
– А как же дебош? – обеспокоенно осведомился Олаф, когда, притворив дверь, они с Батыром спускались к портье за горячительным. – Дебош! Отличная идея!
– Не переживай, Олаф, – печально и мудро усмехнулся бек. – Первый вариант предполагает второй, как иголка нитку.
– Голова! – восхитился прямодушный викинг. – Ты что заканчивал? Университет дружбы народов или МГИМО?
– Лесной техникум по специальности астронавигатор дальнего поиска, – совсем развеселился бек. – А ты молодец, викинг Олаф! Не дурак подраться…
– А то! – довольно засмеялся Олаф, отправляя по ступенькам вниз головой ковбоя, не пожелавшего уступить им дорогу.
Непринужденно болтая, они спустились и потребовали у хозяина ящик спиртного.
– Хозяину проблем не нужно, – честно предупредил портье, отодвигая колокольчик и выставляя на гостиничную стойку картонный ящик «Белой лошади». – Но лично мне – хоть потоп, хоть пожар. Лишь бы какое-то развлечение. Скучно, когда без проблем.
– Проблемы будут, – заверил Олаф просиявшего портье и, подхватив ящик, пошел в номер, пока бек отсчитывал парню деньги.
Два часа спустя, когда Илья был еще только на подступах к сияющим вершинам невменяемости, в дверь номера сильно ударили каблуком.
– Кто? – ревниво осведомился Олаф, переживавший, что виски не хватит и за ним придется спускаться опять.
– Паны жрать заказывали? – донеслось из-за двери добродушное ворчание Пшимановского, и бек, успокоившись, отложил ружье и направился к двери.
Хозяин салуна, отдуваясь, спиной вперед втиснулся в номер. Руки его были заняты винчестером, каким-то подозрительно знакомым ящиком с нарисованной тощей лошадкой белого цвета и двумя огромными холщовыми баулами на плечах. Из баулов аппетитно пахло.
Замерший от неожиданности бек всплеснул руками и восхищенно втянул носом божественные запахи. Ноздри его раздувались, как мехи.
– Пан Пшимановский, вы – гений! – торжественно заверил он кормильца, перехватывая кладь потяжелее. – А бастурма есть?
Пшимановский высокомерно усмехнулся с типично шляхетским гонором:
– Бастурма есть, виски пить. Впрочем, до виски можно попробовать кое-что и поавантажнее.
С этими словами он извлек из куртки и поставил на стол бутылку «Столичной».
– Оба-на! – не удержал в руках и уронил сумку бек, недоуменно переглядываясь с Ильей и Олафом.
– В чем дело? – нахмурился поляк. – Качество гарантирую. Не паленая.
– Откуда это? – поинтересовался мгновенно протрезвевший Илья, вертя в руках бутылку в поисках даты выпуска.
– Ага, оценили! – успокоился шляхтич. – Раритет. Был тут у нас лет десять назад некто Ваня или Веня, я уж и не помню. Библиотеку открыл, с апачами по прериям шлялся. Потом исчез. Говорят, его шериф пристрелил, но это, думаю, чепуха. Веня этот или Ваня накануне исчезновения и презентовал мне пару бутылок. Дескать, на память. Мы с ним друзья не друзья были, но общий язык нашли. На вид странные они какие-то, бутылочки, но хороши… Ничего не скажу, хороши. А в чем дело-то?