На своем месте
Шрифт:
Намеченный нами план вызвал и некоторые изменения в жизни сразу двух домов Левских — отцовского и моего. Из первого во второй перебралась на жительство Оленька. А кому, спрашивается, мы бы доверили рисовать иллюстрации к инструкциям по гимнастике? А как бы Оленька их рисовала, не умея сама эти упражнения делать? Нет, вот как раз названая моя сестрица с её-то способностями и смогла бы, ей и просто посмотреть было бы достаточно, но лучше же, если она упражнения те будет не просто видеть, а и понимать на собственном опыте? Правильно, лучше. Но всё это требовалось от Оленьки не в ущерб её учёбе в гимназии, так что пусть пока поживёт у меня, всё равно же поблизости. Ну да, от меня до гимназии ей лишние пять минут идти, но всё
Нельзя, кстати, сказать, что за две седмицы необъяснимое поведение таинственного «Иван Иваныча» прямо совсем уж вылетело у меня из головы, но придумать сколько-нибудь внятные предположения на сей счёт я так и не сумел. Что он ещё такого натворил, что его забрали тайные, я и подозревать не пытался, после того как в голову полез почти что химерический бред, который я сейчас и пересказывать не возьмусь. В конце концов, раз предвидение сказало, что с тайными я ещё успею пообщаться, тогда у них и поинтересуюсь. Если, конечно, получится.
…Вышло, однако, так, что уже вскорости мне стало как-то не до «Иван Иваныча». Явился как-то ко мне Андрей Васильков, основоположник дактилоскопии, и что-то в его поведении меня сразу озадачило. Какой-то он был… даже не подберу нужного слова. Он затеял разговор о поверхностно-следовых преобразователях, но в глаза бросалось, что не это его заботит по-настоящему, что очень он хочет что-то мне сказать, что ему самому представляется важным, но и отчаянно боится это произнести. Хм, меня, было дело, трое уже называли страшным человеком, в том числе и сам царь наш государь Фёдор Васильевич, но не до такой же степени я ужасен!
— Андрей Семёнович, — когда предвидение уверило, что поговорить Васильков, слава Богу, хочет вовсе не о том, что у меня было когда-то с его супругой, — давайте уже, рассказывайте, с чем на самом деле пришли. Видно же, что не преобразователи вас сейчас занимают.
— Я… Я, Алексей Филиппович, денег у вас попросить хотел, — виновато признался он.
— Вот как? — удивился я. Такого я и правда не ожидал.
— Да, — похоже, удивился и Васильков. — И вы даже не спросите, сколько? — ну да, вот и причина его удивления. Денежные вопросы всегда, насколько я помнил, вызывали у него некоторую неуверенность.
— Сказать по чести, меня более занимает, на что вам деньги, — пояснил я. — От этого и будет зависеть, сколько. И да, Андрей Семёнович, я уже вижу, что немало. Денежные возможности супруги вашей мне, как вы, возможно, знаете, известны, вас, помимо ордена и дворянства, казна и премиальным жалованьем не обидела, так что… — я развёл руками.
— Лида говорит, беда, что с женою Ивана случилась, не такая уж редкость, — начал Васильков. — Вот ей и захотелось в память о невестке своей учредить в Москве лечебницу для женщин, чтобы такое реже бывало.
— А разве в обычных больницах женщин не лечат? — я, конечно, прекрасно понимал суть идеи, но нарочно своё понимание не показал, чтобы побудить Василькова более подробно изложить замысел Лиды, а заодно убедиться, что он и сам понимает тот замысел правильно.
— Лечат, конечно же, — признал Васильков, но тут же пустился в пояснения: — Но беременным, получается, особо и негде лечиться. Родильные дома и палаты уже для рожениц,
— А такое дело требует денег, и денег больших, — что ж, Андрей Семёнович всё понимал правильно, но пусть уж договаривает до конца.
— Именно так, Алексей Филиппович, — согласился он. — Да, Лида не бедная, я тоже, но наших с нею денег только и хватит, чтобы под лечебницу здание построить, а чем лекарям и сёстрам платить, на что больных содержать…
— Построить? — перебил я. — Не выкупить?
— Именно что построить, — уже вполне уверенно говорил Васильков. — Поверьте, Алексей Филиппович, жилой дом под лечебницу приспособить не так-то просто, да и дома такие большие продают нечасто… И всё равно переделка дома обойдётся дорого, едва ли не столько же, как и покупка. Заново строить тоже недёшево, зато сразу всё по уму сделать можно, как оно для лечебного заведения надобно.
Спорить тут даже на мой взгляд было не с чем. Пахому Загладину здание под выделку детских колясок мы выкупили, дешевле вышло, чем новое строить, но так мы и купили у разорившегося владельца экипажную мастерскую, там ещё и кое-что из оборудования в дело пустить можно. А лечебницу действительно проще построить заново, чем переделывать из особняка. Да и денег свободных у меня сейчас не столько, чтобы я мог Васильковым помочь… Хотя…
— Вот что, Андрей Семёнович, — ещё раз подумав, я всё-таки решился. — Денег я вам прямо сейчас не дам, нет у меня их свободных. Но! — я сделал паузу, давая Василькову возможность сменить охватившее было его разочарование на надежду. — Но не далее, как на Светлой седмице мы с царевичем Леонидом Васильевичем, царевной Татьяной Филипповной и моей супругой решили учредить женское гимнастическое общество под покровительством царевны Татьяны Филипповны. Согласитесь, Андрей Семёнович, правильно устроенная гимнастика ведёт к укреплению здоровья, и её таким образом можно рассматривать как действие лечебное…
— Женская гимнастика? — Васильков изумился настолько, что позволил себе меня перебить. — Даже не слышал никогда о такой!
— Супруга моя, боярыня Варвара Дмитриевна, стала её открывательницей, — не моргнув глазом, выдал я версию появления женской гимнастики, которая отныне станет официальной. — Пока только сама она, царевна Татьяна Филипповна, да некоторые княжны и боярыни в Москве ею занимаются, но все довольны. Потому как и красоте телесной, и здоровью гимнастические упражнения изрядно способствуют. Обещать я вам ничего пока не стану, кроме того лишь, что постараюсь убедить царевну обратиться к царице Марии Георгиевне с просьбою об учреждении общества женского здоровья, чтобы при оном состояло и женское гимнастическое общество. Вы же понимаете, что такое общество смогло бы собрать деньги, потребные как на учреждение женской лечебницы, так и на её содержание?
— Вы, конечно, правы, Алексей Филиппович, — согласился Васильков. — Но послушает ли вас царевна?
— Знаете, Андрей Семёнович, — усмехнулся я, — до сего дня я полагал, всей Москве известно, что царевна Татьяна Филипповна родною младшею сестрою мне приходится. Вижу, ошибался…
— Простите, Алексей Филиппович, я и правда не знал, — стушевался Васильков. Ну да, он и во дворянском-то состоянии толком пока не освоился, а тут дела ещё более высокие.
— Супруга ваша, кстати сказать, и сама с Татьяной Филипповной знакома, — вывалил я ещё одну подробность на слегка ошарашенного собеседника. — И я, Андрей Семёнович, буду очень вам признателен, если вы с Лидией Ивановной подготовите письменное обоснование, сколько и на что может потребоваться денег. Имея такое, я смогу говорить с царевной уже предметно.