На углу, у Патриарших...
Шрифт:
— Лариса!
Она явилась немедленно, тревожно озираясь и поправляя прическу по неискоренимой женской привычке в любой ситуации выглядеть наилучшим образом.
— Звони по ноль два, скажи, нападение на работников милиции! — приказал Никольский девушке.
Лариса кивнула, бросилась в гостиную. Забившись в угол, там сидела потерявшая элегантность Майя Дмитриевна. Просто испуганная и вульгарная содержательница борделя, обычная бандерша, состряпанная «добрыми» людьми из вышедшей в тираж проститутки, — вот как теперь смотрелась томная англоманка.
— Теперь
Она схватила телефонную трубку и набрала ноль два.
…Милиция появилась через несколько минут. Возглавлявший ментов опер обрадованно воскликнул, узнав Никольского:
— Сережка! Это ты на моей территории воюешь? Что тут?
Никольский, пряча пистолет, ответил:
— Подпольный бордель с установкой для съемки клиентов на пленку с целью шантажа.
Тем временем мощные парни в сержантских погонах на ловко сидящей форме принялись без церемоний шмонать «быков». Вдруг в квартиру вошел еще один оперативник и протянул Никольскому милицейское удостоверение и пистолет.
— «Скорую» мы уже вызвали, — сообщил он Сергею.
Никольский молча выбежал из квартиры и помчался по лестнице вниз. В подъезде у дверей лежал Лепилов с разбитой головой, под которую была заботливо подложена милицейская фуражка. Рядом на корточках сидел милиционер, тампоном стирая кровь с лица Лепилова. Никольский тоже присел и позвал:
— Миша. Миша!
Лепилов открыл глаза, попытался улыбнуться и медленно прошептал:
— Упустил я его, Сергей Васильевич.
Глаза у парня были виноватые. «Да черт с ним, с бандитом! — подумал Никольский, закусывая губу. — Лишь бы сам ты жив-здоров остался!» Но сказал он другое.
— Ты спас меня, Миша, — тихо, проникновенно произнес Сергей. — Спасибо тебе.
Утром следующего дня в двадцать вторую квартиру, где была установлена съемочная аппаратура, заявилась целая делегация: Никольский, его приятель — зам по оперчасти местного отделения — и фотограф Гущин. Они прошли в комнату, откуда велись съемки. Гущин принялся с интересом рассматривать прекрасно задуманный и прекрасно смонтированный механизм.
— А что? Замечательная штучка! — восхитился он. — Раньше такая работа была по силам только одной конторе.
— Считаете, что мастер из ГБ? — быстро спросил Никольский.
— Вполне возможно, — кивнул фотограф. — Их теперь много на вольных хлебах. Но так культурно работать могут только единицы.
— Конкретно — кто? — потребовал Никольский.
— Как это — кто? — возмутился Гущин. — Ну, допустим, есть у меня предположения и догадки. А вдруг я невиновного оговорю?
— Не волнуйтесь, Всеволод Георгиевич. Сначала мы все проверим, — успокоил его Никольский. — Но все-таки кто?
— Могут: Акимов, Мухин, Гаронкин, Пискунов. За троих я ручаюсь стопроцентно! — Последнюю фразу Гущин буквально отчеканил.
— Кто же четвертый? — без нажима спросил Никольский.
— Пискунов… —
— Почему именно он? — мягко поинтересовался Сергей.
— После увольнения он сильно запил… — поведал Гущин. — И берется за любую работу, лишь бы деньги платили.
— Его адрес, — потребовал Никольский.
— Адреса не знаю, — замялся фотограф. — Телефон где-то был, скорее всего, в рабочей книжке в мастерской.
— Тогда поехали, — решил Никольский.
…В подъезде и на лестнице дома, куда вошел Сергей, было полно народа: пожарные, милиционеры и просто любопытные. Санитары «скорой помощи» пронесли на носилках перевязанного человека. Нужная Никольскому квартира оказалась развороченной до основания — без окон и дверей, с оплавленными стенами. На площадке стоял участковый. Никольский предъявил удостоверение и спросил:
— Что произошло, лейтенант?
— Пьяное безобразие произошло, товарищ майор! — начал докладывать тот. — Алкаш здесь жил, отставной комитетчик. Видимо, нажрался вчера под завязку и заснул. А на плите кастрюля на огне стояла. Вода закипела, залила газ. Хозяин так и не проснулся, угорел до смерти. Сосед запах почуял, позвонил в дверь. Ну, а от искры звонковой, как полагается, взорвалось, все…
— Опергруппа работает? — устало спросил Сергей, уже понимая, что приехал сюда зря: кто-то его опередил, «зачистил» свидетеля…
— Городская приехала, — отрапортовал участковый.
Из квартиры вышел покурить знакомый Никольскому эксперт. Увидев Сергея, он оживился и удивленно спросил:
— И ты здесь? Чего тебе от нас надо?
— Твой клиент — мой свидетель, — пояснил Никольский. — Был.
— Важный свидетель-то? — сочувственно поинтересовался эксперт.
— Основной, — вздохнул Сергей.
— Считай, что основного у тебя нет, — развел руками эксперт.
— Догадываюсь… — покивал Никольский. — Что-нибудь интересное нашли?
— Да ничего, — эксперт досадливо отмахнулся. — Как всегда: документы, немного денег, навал электронной рухляди, записная книжка…
— А книжечку можно посмотреть? — оживился Никольский.
— Гриша! — громко позвал эксперт.
На площадку выскочил молодой опер и тоже удивился.
— Сергей Васильевич, вас что — в семьдесят шестое перевели?
— Пока нет, — чуть улыбнулся Никольский. — У тебя там записная книжка. Можно посмотреть?
— Нет проблем, — заверил опер, вытащил из кармана, потрепанную записную книжку и протянул майору.
Сергей сразу же открыл ее на букву «м» и увидел знакомый адрес и телефон Майи Дмитриевны.
— Гриша, понятые там? — спросил у опера Никольский.
— А где же им быть? — хмыкнул тот, как бы заверяя старшего офицера: законы мы, мол, знаем и неукоснительно соблюдаем.
— Оформи изъятие и зафиксируй этот адрес, — полупопросил, полуприказал Никольский.
— Нет проблем, — заверил еще раз опер и удалился в квартиру.