На веки вечные. Дилогия
Шрифт:
– Признаться, мне хотелось бы взглянуть на мистера Фрейзера. Сдается, на студии «Парамаунт» не очень-то осведомлены о его деятельности…
– Вы думаете?
– Берлин сегодня кишит сомнительной публикой всех сортов. Когда он появится в следующий раз – задвиньте шторы на окнах. Якобы для того, чтобы вас никто не видел. Для нас это будет сигнал. А сейчас мне пора.
– Я провожу вас. Как это принято по-русски…
Они подошли к калитке, вышли на улицу. Метрах
– До свидания? – спокойно спросила Чехова.
– До свидания. И обязательно сообщите, как только появится Фрейзер.
– Яволь, – рассмеялась Чехова. – Не извольте беспокоиться, товарищ майор. Ваше задание будет выполнено.
Ребров невольно улыбнулся и направился к машине. Чехова с грустной улыбкой смотрела ему вслед.
В этот момент к ней вдруг решительно подошла молодая высокая немка, неизвестно, откуда появившаяся.
– Вы Ольга Чехова? – резко спросила она.
– Да. А в чем дело?
– Грязная шпионка! Предательница!
Выкрикивая ругательства она наклонилась к Чеховой так близко, словно хотела укусить ее.
– Ты предала фюрера и весь немецкий народ! Вот тебе!
Девушка неожиданно смачно плюнула Чеховой прямо в лицо. Та невольно отшатнулась, а немка в это время вдруг достала из сумочки, которую держала в руках, пистолет.
Ребров, услышавший голоса, обернулся. И тут же бросился к Чеховой, вытаскивая из кобуры пистолет.
– Бросай оружие! – заорал он, чтобы привлечь внимание немки к себе.
Та повернулась в его сторону, прищурилась и совершенно спокойно, вполне профессионально держа оружие двумя руками, хладнокровно направила пистолет на Реброва, который не мог стрелять, потому что вполне мог попасть в Чехову.
Немка, на лице которой было по-прежнему удивительное спокойствие, уже нажимала на спусковой крючок, когда Чехова обеими руками изо всех сил толкнула ее. И только поэтому выпущенная девушкой пуля не задела Реброва. Теперь между Чеховой и немкой было достаточное расстояние, чтобы Ребров мог стрелять…
Он свалил ее первым же выстрелом.
Подбежав к ним, он прежде всего подобрал выпавший из рук немки пистолет. Потом нагнулся над девушкой – она не дышала. Ребров тяжело вздохнул, повернулся к Чеховой.
– Как вы?
Та молча достала платок и тщательно вытерла бледное лицо.
– Вы ее знаете? – спросил Ребров.
Чехова, комкая дрожащими пальцами платок, покачала головой.
– Первый раз вижу. Какая-нибудь фанатичная поклонница фюрера…
Ребров присел и перевернул убитую на спину.
– Совсем молодая, – прошептала Чехова, глядя на тело девушки.
– Судя по тому, как она управляется с оружием, какая-нибудь «блицмедхен», – поморщился Ребров.
– А кто это? – удивилась Чехова. – Я не знаю.
– Молодые
– Какой кошмар!
– Их тренировали на живых людях. Так что они привыкли убивать.
Ребров встал, посмотрел на Чехову.
– Вы спасли мне жизнь.
– А вы мне… Она бы просто пристрелила меня. В ней было столько ненависти.
«Чехова Ольга Константиновна переселена в Восточную часть Берлина – Фридрихсхаген. Переселение произведено силами и средствами управления контрразведки СМЕРШ. Чехова выражает большое удовлетворение нашей заботой и вниманием в ней».
Глава XIV
Горе побежденным
Уютный, нереально чистенький немецкий пригород с аккуратными коттеджами среди садов и цветов в американской зоне оккупации радовал глаз и наводил на мысли о том, какой простой и разумной может быть жизнь, если бы люди не превращали ее в постоянный кошмар.
У одного из домов стоял военный джип. Двое американских солдат, привычно задрав ноги нежились, как коты на солнце, весело хохоча время от времени над какими-то своими незамысловатыми шутками.
Сероглазый молодой человек, спрятавшись за раскидистым деревом, закусив губу, слушал их веселый гогот. Он стоял, прислонившись спиной к стволу дерева, запрокинув голову. Глаза его были устремлены на безоблачное небо, лицо страдальчески искажено.
Когда из дома вышел американский офицер и направился к джипу, сероглазый напрягся и по-охотничьи подобрался. Но предпринимать ничего не стал. Дождался, когда джип с американцами укатил, и, убедившись, что вокруг никого нет, быстро направился к дому.
Постучав в дверь, он пригладил волосы и одернул свой тесноватый пиджак.
Дверь открыл пожилой горбоносый мужчина с седыми волосами, тщательно расчесанными на прямой пробор.
– Олаф, дорогой мой, наконец-то!
Мужчина обнял сероглазого и повел в дом.
– Я, признаться, уже стал беспокоиться, не случилось ли что с тобой? Куда ты пропал? Почему так долго добирался?
– Я в порядке, господин барон. Просто я довольно долго ждал, прячась за углом. Не мог же я появиться, пока у вас тут были эти… новые хозяева.
Человек, которого назвали бароном, внимательно посмотрел на Олафа.
– Ты чем-то угнетен? – заботливо спросил он.
– Чем-то?
Олаф прошел в просторный кабинет, привычно сел в массивное кожаное кресло. Он явно чувствовал себя у барона как дома.