На восходе солнца (рассказ)
Шрифт:
– Что поделаешь, Алеша. У нас нет с тобой другого выхода.
У него был при этом такой убитый, даже жалкий вид, что Алеша по какому-то наитию с недетскою проницательностью понял, что кроется за этими словами отца.
– Папка, - спросил он серьезно, - ты собираешься заснуть? А я останусь один?
Отец взглянул на него, отвел глаза, но ничего не ответил.
– Ты скажи мне, папка, - попросил Алеша, - я ведь уже большой. Мне двенадцать лет.
– Двенадцать лет, - повторил отец и положил руку на плечо Алеши. Пойдем, сынок.
Центральным коридором они прошли в кормовой отсек, где Алеша никогда еще не бывал. Туда вела бронированная дверь, запертая на шифрозамок, а ключ к этому замку знал только отец. Шагнув за порог этой двери, Алеша почувствовал знакомое бодрящее состояние невесомости. Алеша оказался в коридоре, только этот коридор был заметно уже центрального и освещен не привычным рассеянным светом, а отдельными плафонами. Коридор был круглого сечения, и по всей его поверхности в шахматном порядке были расположены небольшие двери, больше похожие на люки. Их было около десятка.
– Это корабельные трюмы, Алеша, - пояснил отец.
Он обнял его за плечи и, легонько оттолкнувшись, поплыл по самой середине коридора.
– Здесь хранится все важное и интересное, собранное нами на других планетах, - негромко рассказывал он, - семена удивительных, незаменимых для человека растений, зародыши животных, необычайные минералы, сверхстойкие металлы и не прочитанные пока еще книги погибшей цивилизации, - кто знает, какие они тайны хранят в себе! Все то, Алеша, ради чего с Земли и был отправлен этот корабль.
Один из люков был поменьше других, и над ним ярко горел веселый зеленый огонек. Отец ухватился за поручень, и они зависли прямо против этого люка.
– А здесь, сынок, - тихо проговорил отец, - спит экипаж нашего корабля.
– И мама здесь?
– с внезапным интересом спросил Алеша.
– И мама. А зеленый огонек сигнализирует, что в этой камере все в порядке. Я ведь рассказывал тебе, Алеша, как крепко засыпают люди в космосе, только на Земле можно их разбудить.
Он помолчал и еще тише сказал:
– А теперь пришло и мое время, скоро засну и я. И тогда ты в космосе останешься один. Совсем один. Корабль и ты - больше никого. Ты не боишься?
Алеша улыбнулся.
– Нет, чего же бояться в космосе? Это ведь не планета, где полным-полно всяких страшных зверей. Но мне будет скучно, папка. Может быть, ты подождешь?
– Нельзя мне ждать, Алеша. Когда приходит час, люди засыпают, и с этим ничего не поделаешь. Ты уж потерпи, поскучай, до Земли осталось меньше года. Потерпи и, чтобы ни случилось, веди на Землю корабль. Ты теперь умеешь это делать, я знаю. Веди! Иначе все наши жертвы теряют смысл и цену! Ведь когда-нибудь придет и твой час, и ты заснешь, и все мы будем спать, спать и никогда не проснемся. Только на Земле, где голубое небо, где много-много воды и воздуха, можно разбудить нас.
Алеша перевел взгляд с лица отца на зеленый веселый огонек.
– Я доведу корабль, - негромко сказал он, хмуря брови, - я доведу его, что бы ни случилось! Ведь я очень хочу, чтобы все проснулись, особенно ты, папка.
Тяжелая отцовская рука взлохматила ему волосы.
– Дай бог, Алешка, - чудно и непонятно сказал он, глядя куда-то вдаль, поверх головы сына, - дай бог.
Тинка со страхом и восторгом смотрела на Виктора Михайловича.
– И он довел корабль?
– Довел, Тинка.
– Один?
– Один. Кто же мог ему помочь?
Тинка порывисто вздохнула и прижала ладони к раскаленным щекам.
– А когда их разбудят? Скоро он увидит отца?
В глазах Виктора Михайловича мелькнуло изумление.
– Тинка, - он даже запнулся на первом слоге, - ты разве не поняла?
Румянец медленно сбежал с лица девочки.
– Тинка, - тихо проговорил Виктор Михайлович, - ну, Тинка, ты ведь уже большая! Они не засыпали, Тинка, они умирали. Кто от болезней, кто от ран, а кто и просто неизвестно почему. Их хоронили в той камере с зеленым огоньком. Алеша ведь никогда не видел смерти, вот отец и придумал все это. Чтобы ему было легче, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким.
Тинка затрясла головой.
– Это неправда!
Виктор Михайлович вздохнул и отвернулся к окну.
– Это неправда!
– закричала Тинка ему в затылок, но она уже знала, что это правда.
– Ликвидируя аварию, отец Алеши получил смертельное лучевое поражение, - не оборачиваясь, сказал Виктор Михайлович.
– Он мог бы прожить месяца два. Но как бы воспринял его мучительную смерть Алеша? И через три недели, закончив все свои дела, он сам закрыл за собой дверь с зеленым огоньком.
Он помолчал и пожал плечами:
– Кто знает? Тела погибших все время хранились и хранятся в гелиевых камерах. Может быть, когда-нибудь ученые и сумеют вернуть им жизнь. Но когда? Кто знает об этом?
Виктор Михайлович помолчал и потер ладонью лоб.
– Что ты молчишь, Тинка?
Он обернулся, Тинки в комнате уже не было.
Едва забрезжил рассвет, Тинка уже сбегала по лестнице к морю. Стволы деревьев, листва, цветы и песок - все казалось одинаково серым и тусклым в блеклом свете. Только над самой гладью воды наливалась ясными алыми красками заря. Тинка не ошиблась: Алеша сидел на том же самом камне, что и вчера. Он еще издали заметил девочку, но промолчал и не повернул головы.
– Я тебе не помешаю?
– спросила Тинка, останавливаясь в нескольких шагах.
– Нет, - ответил Алеша.
Тинка подошла ближе и села прямо на сыпучий прохладный песок. Помолчала и спросила негромко:
– Ты ждешь отца?
Алеша обернулся.
– Откуда ты знаешь?
Тинка вздохнула.
– Знаю.
Обхватила руками коленки и добавила:
– Я ведь тоже ждала маму. Она была на Юпитере. Была, была - и вдруг пропала связь.
Она покосилась на Алешу. Мальчик смотрел на нее, затаив дыхание.