На войне как на войне
Шрифт:
Второй залп накрыл впереди бугор с тремя хатами. Бугор вздыбился, две хаты сразу же охватило огнем, а третью разнесло в клочья. Высоко подброшенная доска долго и лениво кружилась в воздухе.
– Следующий залп наверняка будет наш, – сказал Щербак. – Возьмет в вилку и прихлопнет.
Домешек вздохнул:
– На войне как на войне.
Малешкин приказал наводчику достать из машины оружие с гранатами. Домешек через люк механика-водителя проник в самоходку и подал Бянкину три автомата. Щербак посмотрел
– Посмотрели бы вы, что в машине творится! По радиостанции словно из дробовика шарнули. Гильзы снарядов порвало осколками, порох из них торчит, как солома. Хорошо, что они еще не сдетонировали, – сообщил Домешек.
– Это еще неизвестно, что хорошо, а что плохо, – философски заметил ефрейтор Бянкин.
– Гришке очень хотелось, чтобы они сдетонировали.
Щербак хмуро посмотрел на командира и буркнул:
– Ничего я не хотел.
Приполз с автоматом Громыхало. На вопрос Сани, где немцы, Громыхало ответил, что он на них не смотрел, так как все время автомат искал.
– Я его там шукал, а он здесь, около машины валялся, – хвастливо заявил Громыхало.
Заняли круговую оборону. С правой стороны гусеницы сел с автоматом Бянкин, с левой – Домешек. Сзади под трансмиссией посадили Щербака с гранатами, впереди лег сам Малешкин с Громыхалой.
Стало сравнительно тихо. Где-то далеко гудели моторы, да изредка постреливали танки.
– А двух мы прихлопнули, лейтенант, – сказал Громыхало.
– Кого «двух»? – переспросил Саня.
– Два фашистских танка.
– Ври больше.
– Вот те хрест, товарищ лейтенант, – и Громыхало перекрестился. – Как вы зачали палить, я спрыгнул с машины и спрятался за угол. Гляжу, из первого танка выскочил один и побежал. А из хаты, у которой те мочились, ты знаешь, сколько выбежало фрицев? Тьма-тьмущая. Потом вы по другому стали стрелять. Из него тоже запрыгали фрицы. А потом меня чуть стеной не завалило. Если б не заехали в дом, знаешь, лейтенант, сколько бы вы танков настреляли! Они стали из-за каждой хаты выползать.
– Заливаешь ты, Громыхало, – сказал Домешек.
– А что мне заливать? – Громыхало обиделся и застрочил из автомата.
– Ты чего делаешь, сморчок сопливый? – заревел Щербак. – Хочешь, чтобы нас фрицы обнаружили!
– Ничего я не хочу, я просто автомат проверял, – сказал Громыхало и вдруг закричал, – Ура! Наши танки идут!
Малешкин с Громыхалой выскочили из-под машины, запрыгали, как дикари, размахивая автоматами.
Подошла тридцатьчетверка, из люка высунулся танкист и удивленно посмотрел на бесновавшихся самоходчиков.
– Вы что, пьяные? – спросил он.
– От радости пьяные! – закричал Домешек.
– Это ваша самоходка? – спросил танкист.
– Наша.
– А мы по ней стреляли. Думали, что это «тигр» на себе крышу таскает.
Тридцатьчетверка затарахтела и, обдав Саню вонючим дымом, поехала дальше.
– А что же нам-то теперь делать? – спросил Саня и вздохнул.
– Щербак, попробуй мотор, авось заведется, – сказал Домешек.
К неописуемой радости младшего лейтенанта Малешкина, кроме радиостанции и снарядов, больше ничего не пострадало. Снаряд угодил в башню, пробил броню и застрял под пушкой в боеукладке.
Сбросили с машины остатки крыши, покалеченные снаряды, дыру в башне заткнули тряпкой, и самоходка тронулась.
Проехав метров пятьдесят, Саня увидел площадь села, а на ней два подбитых «тигра». Около них стояли наши самоходки с танками, бегали солдаты.
«Мои «тигры»! Я их подбил!» На Малешкина волной нахлынула радость, выдавила слезу, он смахнул ее рукой и закричал:
– Давай, Гришка, прямо туда!
У первого «тигра» он увидел полковника Дея с комбатом. Саня спрыгнул с машины и, не зная, что поддерживать, то ли колотившую по ногам сумку, то ли собственное сердце, которое тоже колотилось, побежал. Метров за десять он перешел на шаг и, подойдя к командиру полка, щелкнул каблуками:
– Товарищ полковник, экипаж гвардии младшего лейтенанта Малешкина в бою за село Антополь-Боярка подбил два фашистских танка. В мою машину было одно попадание. – Саня запнулся, посмотрел на Дея.
Тот стоял перед ним чуть ссутулившись и внимательно слушал.
– Пострадала радиостанция и часть снарядов. Экипаж жив и здоров. Машина готова к бою, – четко доложил Саня.
Дей улыбнулся и поправил на голове Малешкина шапку.
– А чем ты докажешь, Малешкин, что вы подбили? Может, это сделали мои орлы? – спросил Дей.
– Нет, товарищ полковник. Мой экипаж подбил, – категорически заявил Саня и посмотрел на «тигра». Сбоку в башне зиял пролом. Саня протянул руку: – Посмотрите, товарищ полковник, чей здесь снаряд сработал? Наш, самоходовский. От ваших снарядов разве такая дыра? Во какая! – И Саня показал руками, какую дыру в его самоходке просверлили танкисты. – Не верите, товарищ полковник? Сходите посмотрите, – простодушно предложил Малешкин.
Дей поморщился. Смотреть на работу своих орлов ему, видимо, не очень-то хотелось.
– А почему вы, Малешкин, в село впереди машины бежали? – ехидно спросил полковник.
Саня не знал, что отвечать. Сказать правду – значит, с головой выдать Щербака.
Дей в ожидании ответа с любопытством разглядывал Малешкина.
Саня поднял на полковника глаза и виновато улыбнулся:
– Очень замерз, товарищ полковник, вот и побежал, чтоб согреться.
Поверил ли словам Малешкина Дей, трудно сказать. Только вряд ли. Он повернулся к Беззубцеву и скрипучим, железным голосом приказал: