На всякий случай
Шрифт:
– Другой посуды нет. И пришлось подождать, пока из крана не стечет ржавая.
– Другой посуды нет,- извиняющимся тоном повторил Бартек, подавая воду пленнику.
Все это время пан Вольский медленно приходил в себя, стараясь восстановить дыхание и массируя руки. Яночка с Павликом тоже молчали. Павлик помог Бартеку напоить пана Вольского. Вода в основном вылилась на пол. Вернув миску Бартеку пленник прочистил горло, пощупал голову и все еще хриплым голосом сказал:
– А я все время был в сознании.
– Так чего же...- начал с претензией Бартек, но пан Вольский
– Притворялся, что без сознания, потому что не знал, кто вы такие. Мы сможем выйти отсюда?
– Сможем, конечно!
– с готовностью вскочил Павлик.
– Не уверен, что сможем,- мрачно ответил Бартек.- Рафал лестницу закупорил.
Ничего не понимая, Яночка выглянула за дверь и увидела, что Рафал и в самом деле сидит на нижней ступеньке лестницы, загораживая ее собой.
– Ты что?
– удивилась девочка.
Этот придурок головой прямо в живот врезался!
– раздраженно сказал Рафал, с трудом поднимаясь на ноги.- Чтобы я еще когда связался с вами!
Вместо того чтобы посочувствовать, двоюродная сестра холодно заявила:
– А если не освободишь проход, еще и по голове можешь схлопотать, того и гляди вернутся бандиты. Надо скорей убираться отсюда. Помоги вывести пана Вольского.
Меж тем заботливый Бартек суетился вокруг старика.
– А вы сами можете идти? Эх, костыль остался в машине. Ну, ничего обопритесь на меня.
С помощью мальчиков пленник осторожно встал на ноги и неуверенно ответил:
– Вроде бы могу стоять. Ноги просто одеревенели, ну да ничего, пройдет. А нам и в самом деле надо поскорей отсюда выбраться...
– Мы знаем,- перебила его Яночка,- можете не объяснять, вам еще трудно говорить. Знаем, как вас схватили, и догадываемся почему. Об остальном нам расскажете после. Вот только как вы по лестнице подниметесь из подвала? Она очень узкая.
Опираясь одной рукой на Бартека, а второй о стену, старик сделал несколько шагов по каморке, с каждым шагом чувствуя прилив сил. На лестницу он ступил самостоятельно и стал медленно подниматься. Впереди него задом наперед шла Яночка и успокаивала:
– Пока нет необходимости торопиться. Мы тут одни, противник далеко. Если бы появился, собака бы нам сообщила.
Когда вся группа добралась до зала кафе, Бартек схватил один из перевернутых стульев и пододвинул его пану Вольскому. Тот со стоном опустился на него. На второй стул сел Рафал, не переставая массировать себе область желудка, и продолжал ворчать:
– Что я из-за вас терплю, сказать страшно! Идиота из меня делаете, честное слово! Послали звонить, а телефон дать забыли. Только на полпути я вспомнил и вернулся...
– И хорошо сделал!
– обрадовалась Яночка.- Поручик подождет, а пан Вольский ждать не может.
И, повернувшись к Бартеку, приказала:
– А теперь постарайся как можно аккуратнее опять позапирать все двери. Пусть они думают, что пан Вольский просто улетучился.
Похоже, Рафал перестал чувствовать боли в области желудка, так как к нему вернулась способность соображать, о чем свидетельствовали его слова:
– Теперь мы все никак не поместимся в "малюхе". Пана Вольского надо доставить
Яночка уже все продумала:
– Павлик со Стефеком. И конечно, Хабр. Потом ты приедешь за ними.
Она обязательно пожертвовала бы собой, но в данном случае просто не имела права. Пан Вольский ехал в машине, пан Вольский был в плохом состоянии, пан Вольский мог в таком состоянии сказать больше, чем в обычном, и такую возможность она просто не имела права упустить.
– Везем в больницу?
– поинтересовался Рафал, вставая со стула.
Пан Вольский тоже встал и ответил совершенно нормальным голосом:
– Нет, спасибо, домой. Я вызову знакомого врача, если будет нужно. Но думаю, не понадобится. Чувствую себя хорошо, а потеря сознания... ее не было, я просто притворялся.
Так в этот день и не пришлось обедать Павлику с Яночкой. Зато за поздним ужином они съели и обед, и ужин. В кухне они были вдвоем, и Павлик мог свободно рассказать о том, что же было дальше.
– А дальше - животики надорвешь! Мы и полчаса не прождали, как они снова заявились. На этот раз втроем. Те же двое и третий, в шляпе. Воротник плаща поднят, рожи не видать. А подослать Хабра я побоялся, как бы чего псу не сделали. Там ведь пусто, не только собаку - клопа разглядишь!
Всецело одобрив решение брата и его заботу о Хабре, Яночка просила продолжать. Очень гордый собой, мальчик продолжил рассказ:
– Ну, значит, они в дом все трое вошли, и я рискнул. Через заднюю дверь. Хорошо, в свое время взял несколько уроков у Бартека, как пользоваться отмычкой. Нет, я всегда говорил, очень в жизни...
– Не отвлекайся!
– сурово одернула брата девочка.- Что дальше? Что они говорили?
– Лучше я не скажу, что они говорили. Ну, выражались... И головы ломали, куда делся да куда делся? А этот, в шляпе, у них главный, уж он им хвост накрутил! Но, похоже, сам не знал, чего хотел. То горло драл, что надо было утопить ко всем чертям, то с кулаками набрасывался, почему толком не выпытали всего? А те в ответ - как выпытаешь, когда объект без сознания? Это пан Вольский хорошо придумал... И те тоже в долгу не остались: ведь сам же запретил пришить старика, пока не расколется, а теперь вот претензии. И знай одно твердят - из дому он выйти не мог, двери там, оказывается, изнутри не открываются, те самые, в погребе. А мы и внимания не обратили... Вот и не мог он выйти сам, твердили, даже если бы сумел развязаться, даже если бы при нем были сотни ключей и топор в придачу, чтобы дверь вышибить...
– Гляди-ка, соображают,- заметила Яночка.
– Это тот, в шляпе, пришел к такому выводу. И снова накинулся на них дескать, кретины безмозглые, за вами кто-то следил, а вы и не заметили. Те клянутся и божатся, что слежки не было, а шеф даже в ухо заехал одному - не сам же пленник себя освободил! Больше всего они шумели в том помещении, откуда потайная дверь в погреб, так что слышно было хорошо, и я понял - их больше всего интересовало, что пану Вольскому известно о них, кого из их шайки в лицо знает и кому сказал. И еще какие-то материалы надо было у него отобрать.