На вторых ролях, или Экзамен по спасению принцессы
Шрифт:
– Не надо, - это был даже не стон, а какое-то хныканье.
– Надо.
Он прекрасно знал, что я чувствую. Прекрасно знал, как нужно целовать, чтобы я выгибалась и крепко хваталась за его руку, лежащую у меня на коленях. И поцелуи уже не были легкими, он целовал быстро, и от этого было жарко. Руки его поднимались к моей груди.
– Элвин, - хриплый шепот, совсем не похожий на шепчущий, из кошмаров.
– Девочка. У тебя очень чувствительная шея, верно? Я чувствую, как ты дрожишь. Или ты боишься моих
Он уложил меня к себе на колени, поправив платье. Сердце билось часто-часто, дыхание никак не могло выровняться.
– Спи, а? Хватит игр на сегодня.
– Спокойной ночи, - я была рада, что сплю у него в руках.
– Спасибо.
– За что?
– удивился Смиль.
Но я уже засыпала, наслаждаясь теплом, уютом и прикосновениями рук, поглаживающих щеку и волосы. Кошмары в эту ночь мне не снились совсем. А снилось что-то доброе и красивое. Я тихо расплакалась, проснувшись рано утром. Раньше мне никогда не снились красивые сны...
***
В обед, как и обещал Смиль, мы уже были в таверне. Сняли номер, и первым делом я побежала в душ. Горячая вода была восхитительна.
Дочка хозяина таверны поделилась платьем. Оно было мне немного великовато, но лучше, чем мое собственное, хотя ноги все равно оставались голыми. Деревенские особенно не думали о приличиях, им лишь бы удобно было. Это во дворце появление принцессы в коротком платье вызвало бы бурное возмущение общественности.
Хотелось есть, и я надеялась, что обед принесут в комнату. Не хотелось выходить.
Дверь тихо отворилась, и вошел Вирне. Я отвела глаза. Произошедшее ночью не давало мне покоя. И смущение, и радость, и непонимание - все смешалось в голове, не давая оценить ситуацию.
– Идем, нужно кое-куда сходить, - мрачно посмотрел на меня Смиль.
Я как раз сушила волосы полотенцем и наслаждалась покоем, лежа на огромной двуспальной кровати. Мне не нравилось это обстоятельство (то, что кровать в номере одна), но это была кровать - от этого слова я довольно жмурилась, предвкушая ночевку. Наверное, поэтому Смиль решил ехать во дворец следующим утром. Чтобы как следует отдохнуть перед дорогой.
– Обедать?
– приподнялась я.
– Нет. Обедать будем, когда вернемся. Это недалеко, но туда непременно нужно зайти. А оставлять тебя одну я не хочу.
Не знаю, как мне следовало отреагировать на эту фразу, но я обрадовалась. Не хочет оставлять одну - будто бы волнуется, оберегает. Отчасти поэтому, отчасти потому, что меня разобрало любопытство: куда это он там собирается идти, я быстро оделась и, стянув мокрые волосы в тугой узел, с готовностью последовала за Смилем.
Мы, вопреки моим ожиданиям, не пошли по дороге, а углубились в лес, свернув на какую-то узкую тропинку. Я шла впереди, и это показалось странным: дороги-то я не знала. Впрочем, до поры до времени тропинка лишь виляла меж деревьями, не более. Но на развилке я в нерешительности остановилась, не зная, куда дальше.
– Налево, - голос Смиля был хмурым, а отрывистые фразы больше напоминали того Смиля, что я впервые видела у кровати, в замке Арлангора.
Лес редел. Мне смутно казались знакомыми эти места и, проходя мимо большого камня явно искусственного происхождения, я вспомнила. Заброшенный храм, что мы видели, когда ждали Сельму и Тара. Странно...зачем Вирне идет туда? А больше и некуда - здесь на многие километры нет ни единого поселения, ни единого строения. Приграничная таверна, храм, да дороги с лесами.
– Зачем мы идем к храму?
– спросила я, замедляя шаг.
Мне почему-то совсем не хотелось туда идти.
– Леарис, не тормози, - почти с раздражением произнес Смиль.
– Иди вперед.
И что-то мне не понравилось в его голосе. Надо же - покорно шла за ним к границе, спала в лесу, в пещере, не стала возражать против совместного номера а здесь, когда он, казалось бы, доказал, что ему можно доверять, нехорошее предчувствие полностью лишило меня способности чувствовать это самое доверие.
– Леарис!
– я вздрогнула и, наверное, растерялась.
Потому что когда он поднял меня и закинул на плечо, только испуганно выдохнула.
– Какого демона вы делаете?! Куда меня несете?!
Он промолчал.
Я брыкалась, пытаясь то укусить мужчину, то поцарапать его же. Дура я рыжая! Как могла поверить в то, что обо мне заботятся?! Хам, мужлан и псих, вот он кто! Сельма часто говорила, что я легкомысленная. Вот только она ни разу не добавляла, что я идиотка!
– Пусти меня!
– заорала я, когда впереди показалось какое-то здание...
Храм Трех Богов.
Появилось очень нехорошее предчувствие.
– Сволочь!
– я забилась еще сильнее.
– Пусти! Мать тебе голову оторвет! Никогда не получишь ничего! Не смей ко мне прикасаться! Я принцесса! Пусти!
Его, казалось, не волновало ничто, кроме цели, к которой он двигался неумолимо. Что он сделает со мной в этом храме? Убьет?
– Ну, пожалуйста, - простонала я, когда брыкаться больше не было сил.
– Не надо.
Он молчал, и лицо его ничего не выражало.
Мы вошли (вернее, меня внесли) в храм, который изнутри выглядел полной противоположностью внешней заброшенности. Старое, но ухоженное убранство, алтарь, за которым тщательно следили. На алтаре - бумаги какие-то, а рядом - старик в длинной мантии. Жрец.
– Не-е-ет!
– орала я, вновь предпринимая попытку убежать.
Но он был намного сильнее.
– Слушай меня, - сейчас в голосе мужчины не было никаких снисходительных или насмешливых ноток.
– Подписывай.