На взлёт!

Голотвина Ольга Владимировна

Шляпа была мелко нарезана и дружно, весело слопана под доброе винцо. И это, сударь, было зрелище, радующее глаза и сердце. Но лично мне больше всего удовольствия доставил вид бледного, потрясенного Бенедетто. А добила его красавица наша Лючетта, когда потянулась через стол, взяла с растерзанной шляпы кусочек ленты с бантом и, глядя прямо в глаза графскому сыну, прикусила этот бант своими ровненькими зубками. Словно розочку на торте, клянусь Младшими богами!

А Донатус сказал этому графенышу:

«Уж извините, ваша милость, но я действительно не привык обедать в одиночку...»

* * *

–

Дженнаро! Что ты там с гостями вино распиваешь? Других дел у тебя нет?

На пороге кухни встала женщина – молодая, статная, красивая. Передник не мог скрыть округлившегося, высокого живота.

– Сейчас, дорогая, иду... – откликнулся Дженнаро.

Женщина вернулась на кухню, а хозяин досказал скороговоркой:

– Прошлой весной мы с Лючеттой поженились. Ее отец отдал нам таверну в полное владение, а сам уже ни во что не вмешивается, на покой ушел. Целыми днями с соседом вино пьет да молодость вспоминает. А мы тем же летом отремонтировали таверну, заодно и название сменили. Лючетта сказала, что каждое заведение должно иметь свою легенду.

– Интересная история, – задумчиво протянул Двуцвет.

Он жалел, что хозяин не запомнил титул барона-франусийца. Человек, который умеет привлекать к себе людей, может быть очень полезен. Маг не отказался бы познакомиться с такой незаурядной личностью.

– Этот Донатус уже получил диплом? Полагаю, его ждет неплохая карьера.

– А вот и нет, сударь, – вздохнул Дженнаро. – Диплом-то он получил, да сразу после этого оказалось, что за барона он себя только выдавал. На самом-то деле он обыкновенный простолюдин, вроде меня, а звать его попросту Дик Бенц... Ох, что с вами, сударь? Неужто лепешкой подавились? Вот, вина глотните... может, по спине постучать?

– Нет, – прокашлявшись, сказал побагровевший маг. – Уже всё, просто кусочек не в то горло попал... Как вы сказали... как зовут самозванца?

– Дик Бенц.

III. ОБРЕТЕНИЕ ГОРЬКОЙ СВОБОДЫ. Части 1-3

1

Пустые бочки вином наполню,

Расправлю вширь паруса-холсты.

Прости-прощай, ничего не помню,

Рассвет настал, небеса чисты...

(М. Щербаков)

Владелец летучей шхуны не может себе позволить бесцельное порхание туда-сюда по собственной прихоти. Велики расходы: плата экипажу, еда для небоходов, корм для лескатов. Шхуна должна зарабатывать деньги.

За зиму, пока «Миранда» стояла в гавани Фейхштада, и за всю хлопотную весну Бенц старательно налаживал связи с заказчиками. Он стал уже бывалым контрабандистом, и в лоции, некогда созданной семейством Тоцци, появились пометки, сделанные его рукой.

И сейчас нашел заказчика, чьи планы совпадали с его собственными замыслами.

– Иллийское вино, – рассказывал он погонщику. – С виноградников Белледжори. Доставим нашим старым знакомым – Кривому Диого и его парням. Помнишь наш первый заказ – ковры из Халфата? Перебросим бочки до Крабовой бухты, там их примут люди Кривого Диого и передадут халфатийскому каравану. Выгодное дело, чтоб меня о скалы расколошматило! Хотел бы я напрямую, без посредников доставлять товары в Халфат...

– И думать забудь, – вздохнул Маркус Тамиш. – Знаешь ведь, как халфатийцы относятся к летучим кораблям!

Дик тоже вздохнул. Он знал. Пророк Халфа в свое время сказал, что небо – для живых существ. Летают птицы, насекомые, драконы, грифоны и люди на грифонах. А неживое летать не должно, это идет против воли Единого. Поэтому даже тень летучего корабля не должна осквернять святую землю пророка.

Прошлой осенью Дик поспорил с халфатийским купцом. Доказывал тому, что небоходы не нарушают законы Халфы. Летают лескаты, они живые. А корабль при них, как уздечка и седло на грифоне.

Но капитан зря старался. На все его доводы купец, закрыв глаза и отмахиваясь обеими руками, повторял одно-единственное слово: «Хамар!» Слово это вообще часто повторялось халфатийцами и означало «запрещено».

– Думаю, с этим халфатийским караваном мы с Райсулом и двинемся за Хребет Пророка. Кривой Диого замолвит за нас словечко... что хмуришься, Отец? Что-то не так?

– Все не так. Вся эта затея с поиском Фантарины Тоцци...

– Ну, может быть, план слегка не в ладах со здравым смыслом...

– Слегка? – рассердился Отец. – Здравый смысл обнюхал твой план, задрал над ним заднюю лапу и презрительно удалился!

– Может, и так, – примирительно сказал Дик, – но нас с Райсулом ты не остановишь.

Погонщик промолчал. Он знал, что капитан ни за что не откажется от своей безумной затеи. А Райсул поклялся тенью пророка Халфы, что найдет ту иллийскую бабу. И вызнает у нее, кто похитил сундучок и навлек на Райсула позор.

– Я леташ, да! – горячился халфатиец. – Я летаю на деревянном корабле, это хамар! Но у меня нет грифона, и я буду летать – так! Не могу без неба!

Поэтому Отец не стал осуждать «халфатийскую дурость» капитана и Райсула. Заговорил о том, что ближе:

– Не хотелось бы мне иметь дело с Кривым Диого. Он, конечно, не грабитель, а контрабандист. Не из подданных «воровского короля». Однако живет в Порт-о-Ранго. Не продал бы тебя эдону Манвелу.

– Ему невыгодно, – отмахнулся Дик.

Маркус Тамиш уважал своего капитана, но иногда ему хотелось крепко врезать Бенцу за его легкомыслие.

У погонщика была и еще одна причина для беспокойства, но о ней старик промолчал. Теплилась в его душе надежда: а вдруг капитан забудет о приманке, что ждет его в Порт-о-Ранго?

И все время перелета, пока «Миранда» шла над джермийскими лесами и играла на крошечных озерах в прятки с таможенными бригантинами, Отец успокаивал себя: «Он забыл уже, забыл! Все-таки год прошел. Бенц ухитрился переспать с альбинской принцессой – а наутро от нее удрал! Так с чего я взял, что он до сих пор помнит...»