Два набоковских выступления в защиту преследуемых советских диссидентов (к этому его очень склоняли молодые друзья, чета Профферов, американских русистов, в чьем издательстве вышли перепечатки почти всех русских книг Набокова) не произвели серьезного эффекта. Его общественная позиция, только недавно возвещенная «Твердыми мнениями», была слишком откровенно реакционной, и поэтому считалось за благо не воспринимать всерьез любые политические комментарии Набокова и относиться к нему как к чистому художнику. Да как-то и не верилось, что Набоков серьезно обеспокоен судьбами страны, некогда являвшейся его отечеством.
Косвенно обоснованность этих сомнений подтвердил он сам в том же майском телеинтервью 1975 года, когда в ответ на ожидаемый вопрос об изгнании и чувстве потерянности сказал, что потерянным он себя чувствует везде, что это никак не связано «с географической, физической, политической Россией». И, без тени иронии или розыгрыша, подытожил: эмигрантские
критики, «так же как и мои школьные учителя в Санкт-Петербурге, были правы, жалуясь на то, что я недостаточно русский».
Тут остается только вспомнить пушкинское, в знаменитом письме Чаадаеву высказанное: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал».
Знающие Набокова согласятся, что это не о нем.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Герб рода Набоковых.
Мария Фердинандовна Набокова (1842–1926), урожденная баронесса Корф.
Дмитрий Николаевич Набоков (1826–1904), министр юстиции при Александре II и Александре III; в его собственности находилось поместье Батово возле Выры.
Мария Фердинандовна Набокова со своими детьми. СПб. Около 1880 г.
Дмитрий Николаевич
и Мария Фердинандовна Набоковы в старости.
Иван Васильевич Рукавишников (1841–1901), филантроп, владелец поместий Выра и Рождествено.
Ольга Николаевна Рукавишникова, урожденная Козлова (1845–1901).
Вид на Адмиралтейскую набережную и дом И. В. Рукавишникова (в центре). Фото нач. XX в.
Рождествено. Усадебный дом. Вид с реки Грезны.
Елена Ивановна и Владимир Дмитриевич Набоковы. Отец Набокова сделал предложение Елене Рукавишниковой в 1897 году на велосипедной прогулке в окрестностях Выры.
Выра, дача Набоковых.
Дом Набоковых на Морской улице в Санкт-Петербурге. 1910.
Внутренний вид церкви Святого Спиридония при Главном управлении уделов, в которой крестили Набокова.
Кованое надоконное украшение на фасаде дома на Морской.
Цветной витраж.
Парадная лестница.
Владимир с матерью. СПб. 1900.
Владимир Набоков. Лето 1901.
Семилетний Владимир с отцом. 1906.
Владимир с матерью и дядей В. И. Рукавишниковым. 1907.
Помещение, в котором располагалась набоковская библиотека. Сохранился потолок из резного дуба в стиле Генриха II. Современное фото.
Владимир Набоков с книгой о бабочках. 1907.
Владимир Набоков в Батово. Лето 1909.
Батово. Усадебный дом Набоковых-Корфов. Фасад, обращенный в парк.
Валентина (Люся) Шульгина, «Тамара» из книги «Память, говори». 1916.
Владимир с братом Сергеем. СПб. 1916.
Пятеро детей Набоковых: Владимир, Кирилл (р. 1910), Ольга (р. 1903), Сергей (р. 1900) и Елена (р. 1906). Ялта. Ноябрь 1918.
Барон Юрий Рауш фон Траубенберг, двоюродный брат и друг юности Владимира Набокова. 1917.
П. Н. Милюков.
В. Д. Набоков. Берлин, 1919.
В. Д. Набоков в редакции «Руля» незадолго до своей трагической гибели.
Общий вид Берлина. С открытки начала XX в.
Дом, через который проходит берлинское метро. С открытки начала XX в.
Владимир Владимирович Набоков — преподаватель Корнеллского университета. 1947.