Начало Игры

Раевский Андрей

— По какому закону ты живёшь? А малый? Ты и вы все?

Детина не отвечал, продолжая трястись.

— Нет у вас закона! А это что значит? А это значит,… — Фриккел назидательно поднял вверх палец. — Это значит — с варваром — по варварски! Если в ваших глазах чужая жизнь не стоит ни гроша, то и ваша жизнь стоит ровно столько же в глазах закона! Вот так я имею понимать упорно окружающие момент обстоятельства!

— Браво, Фриккел! Моим учёным книжникам есть чему поучиться у философа топора и верёвки! — правитель долго смеялся, с трудом переводя дух. — Не обижайся… Твои

слова серьёзны и даже очень. Мне просто нравится, как ты говоришь.

— Ну а с вами… С вами будет так…Вы мне больше не интересны. Что вам положено по закону?

Рыжая кокетливо скорчила выразительную гримасу обведя пальцем вокруг шеи.

— А может не надо, а? Перед праздником всё-таки…-глухо проговорила Динольта.

— Да, праздник, ведь, — плаксиво добавила пышка.

Продолжая наблюдать за выражениями лиц, правитель выждал пока шелест робких просьб и оправданий сойдёт на нет. Наконец он легонько хлопнул рукой по колену. Шайка замолкла.

— Как и положено по закону, вы все будете публично повешены. Хотя я не лишу Фриккела удовольствия подсластить эту скучную сцену какими-нибудь маленькими невинными выдумками. А чтобы эти выдумки были действительно маленькими и невинными вы, по случаю праздника, развлечёте народ на площади перед тем, как вас повесят. Вы ведь по этой части мастера, не так ли?

— Действительно, — добавил палач, — я работаю — вы выступаете, я вешаю — вы болтаетесь, а вместе мы делаем одно большое и полезное дело — развлекаем народ!

— А ты… — продолжал правитель, брезгливо глядя на детину. Ты слишком старался… и слишком уж ты отвратителен. Какова твоя роль в представлении?

— Он не участвует в представлении… — ответил за детину мулат.

— Тем лучше. Я пожалуй, отдам тебя Фриккелу с потрохами. Он заслужил. И ты заслужил. Пусть поиграет с тобой при народе. Уж он то придумает что-нибудь весёленькое.

— Не любишь лошадей? — нежно спросил Фриккел, приподняв за волосы голову ползающего в соломе детины. — Ну и правильно. Я тоже. Зачем они нам нужны? Ещё лошади какие-то… А руки на что? Проще надо, проще! Ну ничего! Развлечём публику. Ты уж меня не подведи! — он потрепал детину по щеке и вышел вслед за правителем.

— Да! Обыщите их получше, — приказал Тамменмирт охранникам выходя за дверь, — а то порошочки у них какие-то…

Дверь закрылась.

— Ну вот, теперь хоть всё ясно! Ладно ещё просто повесят, — сказала Гелва.

— Если бы просто! Не слышала что ли? Неизвестно, что этот лысый ещё там придумает, — возмущённо затараторила пышка.

— Я не лысый, а бритый! — донёсся из коридора удаляющийся голос палача, — сколько раз можно повторять!

— Что бы ни придумал, нам всё-таки повезло, — Динольта снова уселась в свою любимую позу, обхватив колени руками.

— А вот тебе не повезло, — сказал мулат детине.

— Да. Ты уж и в самом деле перевыпендривался как вошь на бархате, — подытожила рыжая. — Не донимал бы ты его, висел бы себе тихо, как все честные люди. А так…

Детина забился в угол, выгнав оттуда паренька и тоскливо зарыдал, закрыв голову руками.

Глава 18

«Насколько

проще было править в прежние времена. Все решения принимали боги, а правители только исполняли. Не было сомнений, не было мучительного выбора. Только слушай… Внимай. А какой твёрдостью, какой непоколебимой уверенностью обладали владыки давних веков. Говорят, мы более свободны от капризов богов, чем они. Но что проку в этой свободе, когда не знаешь, что с ней делать? Неизвестно, ещё что лучше: быть игрушкой в руках высших сил или вовсе их не чувствовать. Но нет… Я чувствую…» Тамменмирт сидел в глубоком кресле, машинально перебирая янтарные чётки.

«Нет, я ещё не потерял связь с высшими силами. Это они сделали меня правителем и они помогли сохранить жизнь и власть. Значит, я им нужен. Значит, я должен ещё что-то сделать… А что? Почему я этого не знаю? Почему они мне не говорят? Это как везти телегу с чужими горшками в горах не зная дороги. Если небо молчит или говорит загадками, то лучше быть рабом. Хотя бы знаешь своё место…»

— Я не виновата! Это он меня изнасиловал!

— Да неужели? И сколько раз? — рука палача слегка показала вниз.

Опустившись ближе к жаровне ноги Аланкоры неистово заплясали в воздухе. Полумрак зала допросов огласился оглушительным криком и визгом.

— Ну-ну… Не верю! Ещё не больно. — Фриккел устроился поудобнее на своём стульчике.

Правитель поднял голову.

— Я хочу знать, кто всё это придумал.

— Он! Всё он! Ой, жжёт, не могу! Скажи ему!…

Правитель слегка кивнул палачу. Блок заскрипел и ноги бывшей хозяйки города поднялись немного вверх.

— Та-ак. А что нам скажет любовничек? — Фриккел не спеша подошёл к станку для растягивания конечностей, на котором был распят Рамилант. Пальцы палача артистично щёлкнули в воздухе. Верёвки натянулись.

— А-а!-вскрикнул истязаемый.

— А-а-а-! — передразнил палач.

Рамилант взвыл от боли. Фриккел ответил ещё более громким ёрническим собачьим завыванием.

— Ну а по существу? — вдруг спокойно и тихо спросил он, припав к лицу Рамиланта.

— Это она… Соблазнила… Давно ещё… О-о-о! Потом подбила на заговор… Говорила, будем вместе править… — Зубы Рамиланта мучительно сжались. На губах выступила кровь.

— М-да… А между тем, однако, свидетельства доказательствуют о противном. И ещё о каком противном…Ну вот. Замкнулся круг… — расстроенным голосом сказал палач, — Подводишь ты меня… О себе бы подумал… Ты, расфуфыренный павлин! Ты всегда пропускал меня мимо ушей! А кто ты такой? Кусок мяса! — Щелчок пальцами и Рамилант завопил уже во весь голос.

«Как всё— таки, слаб человек.» — думал Тамменмирт. «Мы думаем, что можем всё, строим планы, плетём интриги, пытаемся познать судьбу и управлять другими людьми. Но стоит разболеться зубу и чего стоит вся наша самоуверенность и всё наше могущество? И вся мудрость, и достоинство, и полёты фантазии. Насколько же мы подчинены нашей плоти! Вот она уж никогда не оставит нас своим вниманием и своими требованиями. Она всегда знает, что ей надо и каким путём пойти. Этак позавидуешь лошадям и собакам…»