Начало немыслимого
Шрифт:
– Без ведома и согласия командира дивизии подполковник самовольно ввел в бой приданный дивизии гаубичный полк. Сам Петров объясняет свои действия тем, что не смог связаться с Горчаковым и был вынужден действовать самостоятельно исходя из обстановки. Один из его батальонов был атакован превосходящими силами противника, пехотой с танками, и только поддержка гаубичного полка помогла отразить атаку противника.
– Ну а сам ты, Иван Тихонович, как оцениваешь действия подполковника? Прав он или комдив? – напрямую спросил генерала Рокоссовский, и командарм напрягся.
– Да как вам сказать, товарищ маршал. Я
– Якут? Какой якут? Подполковник Петров – якут? Как его зовут? Георгий Владимирович? – забросал вопросами генерала Рокоссовский. В трубке было хорошо слышно, как застигнутый врасплох Гришин торопливо листал бумаги, а затем подтвердил догадку командующего фронта.
– Так точно, товарищ маршал. Подполковник Петров Георгий Владимирович… – осторожно доложил командарм.
– Я хорошо знаю подполковника Петрова по ноябрьским боям под Варшавой. Толковый и грамотный мужик. Только почему он подполковник? Хорошо помню, что перед отбытием с фронта подписывал ему представление на полковника.
– Не готов ответить на ваш вопрос, товарищ маршал. Если надо, то я немедленно уточню и сразу же доложу вам.
– Не надо. Петров по ранению был отправлен в госпиталь, в Москву, а там, скорей всего, представление канцелярия замылила… – Рокоссовский оторвался от аппарата и обратился к стоящему рядом адъютанту: – Срочно сделайте представление кадровикам относительно присвоения подполковнику Петрову Георгию Владимировичу очередного звания.
Затем придвинул к уху трубку и с интересом спросил у Гришина:
– Так как военный совет армии намерен наказать подполковника Петрова?
– Военный совет армии еще не принял окончательного решения по Петрову, товарищ маршал, – замялся командарм, – надо всесторонне разобраться с этим вопросом.
– Вот и хорошо, разбирайтесь. А пока поздравьте его от моего имени с награждением орденом Суворова третьей степени. Военный совет фронта считает, что командиров, чьи подчиненные подбили сорок два танка противника и не допустили прорыва обороны, следует достойно поощрять, – Рокоссовский замолчал, а затем добавил: – У нас с вами впереди трудные дни. Очень трудные дни. Надеюсь, вы меня правильно поняли.
Решение маршала о награждении Петрова высоким полководческим орденом было продиктовано отнюдь не простым желанием навести справедливость в отношении незаслуженно обиженного человека. Час назад Рокоссовский докладывал Сталину о положении дел на фронте. Верховный внимательно выслушал маршала, а затем сказал:
– Все это очень хорошо, товарищ Рокоссовский, но, к сожалению, мы не добились того, чего хотели добиться. Согласно последним сведениям разведки, господин Черчилль с самого начала был настроен на полномасштабные военные действия против нас, – с сожалением констатировал Сталин. – Наш стратегический посыл оказался не совсем верным, но у нас есть еще время и возможности для его исправления. Ставка считает необходимым нанесение по войскам Шернера контрудара силами 49-й армии с последующим переходом соединений фронта в контрнаступление по направлению Гамбург и Киль. Директива об этом уже вам отправлена. Учитывая всю сложность поставленной перед вами задачи, принято решение передать в ваше распоряжение 5-ю танковую армию, а также 2-ю и 11-ю гвардейские армии из состава 3-го Белорусского фронта в качестве оперативного резерва. Согласно поступившим в Ставку сообщениям их переброска в ваш оперативный тыл началась три часа назад… – Сталин замолчал, давая возможность маршалу переварить услышанные новости, а затем продолжил: – По утверждению представителей Генерального штаба, англичане в отличие от немцев и французов традиционно считаются для нас неудобным противником. Надеюсь, что это досадное суеверие не помешает вашим войскам выполнить приказ Ставки?
– Нет, не помешает, товарищ Сталин, – без малейшего раздумья ответил Рокоссовский. – Англичане действительно хорошие солдаты, и две прошедшие войны это наглядно показали. Однако наш солдатский долг бить любого врага, который посягнул на нашу советскую Родину и мирную жизнь трудового народа. Командование фронтом сделает все возможное и невозможное для выполнения поставленной перед нами задачи.
Голос командующего фронта звучал твердо и уверенно, и это придало Верховному хороший заряд бодрости, которая так необходима в трудные часы.
– Вы очень хорошо сказали, Константин Константинович. Лучше и не скажешь. Я очень надеюсь на вас и ваших подчиненных. Сейчас нам, как никогда прежде, нужна сокрушительная победа над врагом. Чем быстрее мы сможем лишить господина Черчилля его опасных иллюзий, тем скорее будет потушен этот опасный пожар, и мы сможем вернуться к мирной жизни.
– Я вас понял, товарищ Сталин. Можете на меня положиться.
– Большое спасибо, от меня и от всего советского народа, Константин Константинович. Успехов вам. Я очень на вас надеюсь, до свидания.
– До свидания, товарищ Сталин, – сказал Рокоссовский, с тяжелым сердцем кладя трубку ВЧ. Не нужно было быть большим провидцем, чтобы понять, что его солдат ждали серьезные бои. Как и два года назад, им предстояло вновь наступать на запад, платя за каждый пройденный вперед метр своими жизнями, ради мира на земле. И самым лучшим стимулом для солдат, вновь шагнувших навстречу смерти, по твердому убеждению маршала Рокоссовского, была справедливая оценка их мужества и умения бить врага и уничтожать его танки. Такова была жестокая диалектика войны, и ее невозможно было изменить.
Глава V
Время принятия решений
В течение всего дня третьего июля в кабинет Сталина шел нескончаемый поток посетителей, вызванных в Кремль в связи с началом военного конфликта с бывшими союзниками на территории Германии. Вновь, как в кризисном сорок первом году, заседание Ставки Верховного командования сменяло заседание комитета обороны, вслед за которым начинала работу специальная рабочая группа по тому или иному вопросу. Затем следовали доклады представителей различных наркоматов, после этого наступал двадцатиминутный перерыв на обед, и все начиналось сначала в неослабевающем темпе.