Начало жизни
Шрифт:
Учитель сердито встал из-за стола.
— Кто это подсказал? — спросил он строго, всматриваясь в лица ребят.
И тогда Маша поднялась, красная и пристыженная.
— Ты хотела помочь товарищу? — спросил учитель. — А сама помешала. Он бы сообразил и ответил. Ему и самому хочется подумать, как по-твоему? Ведь это же интересно самому решить.
Маша выслушала, не отвечая, и села. Неважное начало!
Во время переменки класс заговорил тридцатью голосами. Осмелели даже самые тихие. Группа ребят толпилась возле первой парты, где сидели Ильина и Тамара Петрова, хорошенькая девочка с пышными волосами, украшенными бантом. Тамара разговаривала крикливо и резко, она бойко отвечала
По расписанию подошел урок пения. Все собрались в зале, возле рояля. Учительница, чопорная и затянутая в корсет, проверяла, у кого какой голос.
— Мария Лоза, — назвала она.
Маша встала и опять покраснела. Надо петь перед всеми! Это было и страшно, и стыдно, и просто невозможно. Сама не понимая, откуда набралась храбрости, Маша запела чужим, неестественным голосом:
Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы пионеры, дети рабочих…— Во второй голос, — сказала учительница, и Маша села рядом с мальчиками.
Когда туда же, во второй голос послали Тамару и Веру Ильину, они стали жеманиться и ворчать:
— Мы не хотим сидеть с мальчишками…
Мальчишки презрительно повели плечами — очень надо таких! Маша удивилась. Дома она привыкла к равенству. Не всё ли равно, мальчишки или девчонки? Она не стала проситься в первый голос и продолжала петь вместе с мальчишками. Да по правде сказать, и голос у нее был мальчишеский, низковатый. Она им тоже была недовольна, как и своей наружностью. Но ничего не поделаешь.
После уроков выбирали старосту. Выбрали Мишу Ершова, веснушчатого неразговорчивого парня. Он приступил к своим обязанностям рьяно. На всех переменах выбрасывал ребят за шиворот из класса, открывал форточку и запирал класс на ключ. Ключ он носил в кармане. Другие обязанности старосты были ему не по вкусу, но наводить порядок он любил.
Учитель математики Петр Николаевич оказался их классным воспитателем. Через несколько дней после выборов старосты он рассказал, какая работа будет вестись в школе, и предложил всем найти себе дело по душе. Всё в этой школе начиналось с начала. Учитель начинал с того, что старался узнать своих учеников, их характеры и наклонности.
Маша попросила записать ее в школьную стенгазету.
— В редколлегию, — поправил Петр Николаевич. — Хорошо. Потом, позднее, редколлегию будем выбирать на общем собрании. А пока — по собственному желанию.
Он собрал редколлегию и рассказал, о ч ей прежде всего надо было бы написать:
— Выявить надо, кто у нас может писать занозисто. Выпустите первый номер, а потом объявите конкурс на фельетон, или, вообще, на самую лучшую, живую заметку.
Члены редколлегии приглядывались друг к другу. Вера Ильина сразу села писать заметку о том, какими надо быть всем дисциплинированными, как надо хорошо учиться. А вот некоторые мальчики, — писала она, — этого не понимают и позволяют себе бузить и баловаться.
На редколлегии, обсуждая эту статью, Веру поправили:
— Почему мальчики? — спросила Маша. — А разве среди девочек у нас нет бузил? Есть. Сама знаешь.
— Есть-то есть, но мальчишки вообще… — начала Вера и остановилась. — Ну ладно, исправляйте: «некоторые мальчики и девочки».
Маша вспомнила одного очень тихого мальчика из своего класса: это был Шурик Каретин. Верно, сидел он всегда тихо на уроках и на переменке вел себя незаметно. А какой он был человек, вот вопрос? Круглолицый, сытый, одетый в хороший шерстяной свитер и такие же рейтузы, он всегда приносил с собой обильные завтраки и долго старательно ел на каждой перемене. Однажды он забыл взять из дома завтрак. После первого же урока в школу пришла домашняя работница Каретиных с большим пакетом. Она подошла к классу и через стеклянную дверь стала делать Шурику какие-то знаки. Учительница разрешила ему встать и выйти на минуту. Каретин возвратился с бутылкой молока и кульком, из которого торчала французская булка, разрезанная вдоль и чем-то намазанная.
— Маменькин сынок! — бросила ему насмешливо Маша. Он мешковато обернулся, ища, кто это сказал. Нашел и ответил Маше:
— Папенькина дочка!
Она не обиделась, а к нему прозвище «Маменькин» прилипло. Когда выбирали санитарную комиссию, кто-то из ребят совершенно серьезно предложил:
— Предлагаю «Маменькина». Он аккуратный, будет смотреть, чтоб все руки мыли…
Каретин долго обижался на это прозвище и не знал, как бы задобрить ребят. Наконец, придумал: принес в класс целую пачку альбомных открыток с цветами и стал раздавать их. Маша сидела на переменке над какой-то заметкой и не сразу увидела, что творится возле «Маменькина». Подбежала, но поздно, Каретин отдавал уже Вере Ильиной последнюю открытку.
— А мне? — спросила Маша.
— Что ж ты зевала… Ладно, я принесу тебе две розы, только не дразнись…
— Принеси, «Маменькин»! — попросила насмешливо Маша.
Она задумалась: откуда у него столько открыток? И все новенькие, не надписанные?
Вера Ильина объяснила ей (она про каждого ученика знала что-нибудь), что отец «Маменькина» — владелец писчебумажного магазина. Он нарочно дал сыну открыток, чтобы тот задарил товарищей.
Отец Шуры Каретина — нэпман! Вот тебе на! Конечно, Шура сам еще не был нэпманом, но обещал им стать. Задатки подходящие. Теперь Маша определила свое отношение к «Маменькину» вполне ясно. Нестоящий, хотя и дисциплинированный.
Маше очень полюбилась учительница литературы. Она то и дело задавала сочинения на вольную тему. А как-то прочитала вслух рассказ Чехова «Ванька Жуков» и предложила всем написать сочинение. Умница учительница, прямо угадала, что никому не было охоты успокоиться на том, как закончил этот рассказ писатель Чехов. «На деревню дедушке…» Конечно, такое письмо не дойдет. Так что же, так и терпеть дальше? Так и не стараться на месте Ваньки Жукова изменить свое положение? Нет, товарищи, с этим никто не согласен. Ни один мальчик, ни одна девочка из Машиного четвертого класса.
Конечно, каждый написал по-своему. Сорокин познакомил Ваньку Жукова с каким-то слесарем из мастерской, где лудили и паяли кастрюли. Теперь Ванька был не один, ему многое объяснили, от хозяина он ушел в мастерскую, стал человеком и участвовал в Октябрьской революции. «Маменькин» оставил Ваньку у хозяина, но написал, что Ванька стал хитрее, научился обдуривать хозяина, а потом пришла революция, и Ванька открыл собственную мастерскую. Маша придумала, что Ванька относил однажды сапоги заказчику и попал на хорошего человека, который помог ему разобраться, что к чему, и давал ему читать книги. Этот человек был учитель. И Ванька потом вступил в партию большевиков и участвовал в революции. Почти все сочинения кончались революцией.