Начало

— Испытуемый номер НАОР дефис четыре нуля, — слышался голос из динамиков, но было ощущение, словно доносился он с того света, отдалённо, потусторонне, многократно отражаясь явно от голых стен, — официальная причина смерти следующая, кхм-кхм, гибель из-за получения несопоставимых с жизнью ран в следствие нападения ксеноса. Был найден в городе номер двадцать шесть, на берегу второго океана на первом континенте. Восстановлен. При сканировании обнаружены повреждения мозга, в частности отвечающие

— Приступайте к испытаниям, — после щелчка переключения главного микрофона послышался другой голос, более старый, мудрый, но при этом жадный, даже жаждущий того, что произойдёт дальше.

— Есть — приступать к испытаниям, — снова раздался первый голос. — Испытание номер один. Подача трёх процентов раствора от общего запаса в область нижних конечностей. Испытание начнётся через три… два… один…

Боль. Невероятная боль. Всеобъемлющая. Всепоглощающая. Я не чувствовал ничего, кроме неё. Я не слышал ничего, кроме своего собственного крика. Я до последнего надеялся, что это не про меня, до последнего рассчитывал, что это не я — тот испытуемый, что я просто сплю. Но нет. Боль доказала, что я ошибаюсь, боль подтвердила, что это не так. Но за что? Почему именно я? С чем это связано? Почему они говорят, что я умер?

— Стоп! — раздался голос второго. — Он достиг своего предела. Теперь в другие области.

— Но… — тут же попытался что-то ответить первый.

— Никаких «но»! — повысил голос второй. — Я явно вижу, что ещё немного, и организм образца будет просто-напросто уничтожен! Вы сами знаете, что временное правительство нам выделило всего несколько тысяч образцов, которые мы не имеем права просто так растрачивать! Сколько уже было уничтожено, чтобы этот образец получил близкую к допустимой дозировку?

— Ну-у-у…

— Сколько, я спрашиваю?!

— Две тысячи шестьсот девяносто три неудачных эксперимента привели к гибели всех испытуемых, — уже не так рьяно проговорил первый. — В последствии по различным причинам скончалось ещё две сотни подопытных. В настоящий момент осталось сто восемьдесят два образца. В этот образец вложено больше всего средств, чтобы привести его организм в норму. Его теперь даже человеком сложно назвать…

— В руки теперь, — словно не слушал он до этого своего «собеседника», приказал второй.

— Испытание номер два. Подача двух с половиной процентов раствора от общего запаса в область верхних конечностей, — уже более осторожно произнёс первый, а я же приготовился снова терпеть невероятную боль, — скорость подачи снижена на десять процентов. Испытание начнётся через три… два… один…

И снова забвение, боль. Ничего, кроме неё. Я понимал, что что-то поступает мне только в руки, но… я ничего не мог понять. Болело просто всё. От кончиков волос до самого моего нутра. Я даже перестал слышать из-за своего собственного крика. Я просто стал одной болевой точкой. И на этот раз… всё было дольше, словно на бесконечность.

— Испытание… успешно! — обрадовался первый. — Профессор Хендмейн! Мы вывели необходимое сочетание и скорость доставки субстанции в организм пациента. Но, судя по показателям с датчиков, установленных непосредственно внутри испытуемого, это предпоследнее испытание. Он выдержит ещё одно…

— Во-первых… — тяжело вздохнул, по всей видимости, Хендмейн, — кто вам позволил нарушать протокол?! Кто вам позволил называть кого-то из присутствующих тут по фамилии?! Во-вторых, я сам скажу, когда хватит. Этот объект… сегодня в него должно попасть не менее десяти процентов раствора. У нас уже нет времени на исследования. Правительству нужны результаты!

— Но… — замялся первый «учёный». — Он ведь может умереть…

— У вас есть ещё испытуемые, — явно с наслаждением говорил Хендмейн. — Сделайте для них всё тоже самое, что и для этого, поставьте все необходимые модификации организма, имплантаты так называемые, после чего проводите исследования на них. Только учтите причину гибели в случае чего. И дополнительно усильте тот орган, который откажет первый. Два испытания по два с половиной процента в тело, а потом в мозг! Приступать!

— Есть — приступать… — тяжело вздохнул первый. — Испытание номер три. Подача двух с половиной процентов раствора от общего запаса в область туловища. Испытание начнётся через три… два… один…

Если в прошлый раз мне было просто больно, я ощущал себя комком сплошной боли, то в этот раз слово боль просто не подходило. Агония. Всё, что было вокруг меня и внутри меня. Только она, больше ничего. Я даже не мог кричать. Удивительно, что после прошлого испытания ко мне вернулся слух, но в этот раз… я словно оказался в вакууме агонии, страдания, пыток.

Но всё закончилось. В какой-то момент. Я тяжело дышал, хотелось двинуться, чтобы вытереть вытекшую изо рта слюну, но я не смог двинуться. Рука была к чему-то прикреплена. Я не чувствовал сейчас, где именно, просто понял, что рука не сделала то, что от неё требовалось. Как и голова. Как и ноги. Как и всё моё тело. Испытуемый… скорее, как они один раз выразились, подопытный. Крыса. Я этого заслужил? Стоит ли верить их словам? Может, я вообще не умирал?

— Испытание номер четыре, — в этот момент я чертыхнулся про себя, готовясь к самому худшему исходу событий, к смерти.

Но был ли в моём случае это худший исход? Может, это был дар, который меня ждёт? Всяко лучше, чем быть подопытной крысой. Но чёрт… жить-то хочется… хочется вернуться домой… вот только… где мой дом? Что за город номер двадцать шесть? Что за континент номер один и океан номер два? Явно должны быть другие названия… но это какой-то шифр… они явно что-то от кого-то скрывают… у них нет доверия даже среди своих собственных сил…

— Подача двух с половиной процентов раствора от общего запаса в область головы. Испытание начнётся через три… два… один…

В один миг пришла боль, как обычно она длилась целую бесконечность, а потом… потом пришло облегчение. Я чувствовал, как в тело, словно я пил, поступала какая-то вязкая жидкость, я чувствовал, как она, словно живая, сама двигалась внутри меня. Но я уже не мог ничего сделать, даже кричать. Я понимал, что ощущаю это всё слабее и слабее… а потом…

— Внимание! — раздался громкий голос первого. — Фиксирую клиническую смерть испытуемого! Время — двадцать три часа шестнадцать минут! Запускаю процедуру непосредственного стимулирования сердечной мышцы.