Начертание христианского нравоучения
Шрифт:
бб) Чувства и расположения к братиям о Христе, живущим с нами на земле и составляющим тело Церкви земной
Другого рода обязательные отношения связывают нас с теми христианами, с коими живем на земле.
Сии отношения вытекают из понятия о христианах как едином теле Церкви (Еф. 4:16; 1 Кор. 12:12,.27) и бывают двух родов: одни — ко всему телу Церкви, другие же — к каждому члену ее, поелику он член.
1) Ко всему телу Церкви
Первые указываются отличительными свойствами живого тела. Отличительные свойства живого организованного тела суть гармония, или стройное согласие всех частей, в одном целом, живое соединение, или сочувствие и сострастие, и распределение трудов между
1а) Быть в согласии, или подобонастроении, по духу со всею Церковию. Члены в теле"согласны оттого, что все проникаются одною жизнию. И каждый христианин должен напо–иться одним и тем духом, коим преисполнена вся Церковь. Коль скоро нет сего, он не от Церкви есть: от нас изыдоша, но не быша от нас, говорится о подобных (1 Ин. 2:19). Хотя вещественного отрешения видимого не будет, но оно само совершится внутри над душою, и не мечтательно, а истинно. Сие единство духа выражается в единстве начал умственных и нравственных, или в единомыслии и единоволии.
Единомыслие с такою убедительностию предписывается святыми апостолами почти непрестанно! Апостол Петр, после других обязанностей, заключает: конец же, ecu единомуд–ренни будите (1 Пет. 3:8). Апостол Павел завещает: тожде друг ко другу мудрствовать (Рим. 12:16), и то Бога молить: да даст всем тожде мудрствовати друг ко другу о Христе Иисусе: да единодушно едиными усты славят Бога (Рим. 15:6), то самих христиан умоляет: молю вы, братие, именем Господа нашего Иисуса Христа да тожде глаголете ecu, да не будут в вас распри, да будете же утверждени в томже разумении и в тойже мысли (1 Кор. 1:10). Исполните мою радость, да тожде мудрствуете, туже любовь имуще, единодушии, единомудренни (Флп. 2: 2). Это обязывает христианина не быть равнодушным к тому образу мыслей, какой он питает, и не думать, что все равно, как бы ни понимал он иные вещи, он должен всячески заботиться сколько можно искреннее и внутреннее объединиться в разуме и мысли со всеми — потому не только не ставить себе в честь особенность и индивидуальность воззрения, но скорбеть о том, что оно есть, особенно если успело так укорениться, что требует борьбы. С сей точки зрения все философствования и самостоятельные взгляды в области откровенных истин суть преступления. Отцы наши не так поступали. О всяком предмете у них первое было позаботиться узнать, как судили отцы… И это повсевременная практика в Церкви — быть в единомыслии со всеми.
Единоволие, или жизнь по воле Божией, иначе чистота… Это обязывает христианина к тому, чтобы быть чистым, как все, и нечистотою своею не осквернять святого тела Церкви… И в Ветхом Завете неоднократно было заповедано: измите злое от вас самих (Втор. 17:7), потому что оно нейдет в общем, чистом составе всех, весь его опорочивает и подвергает опасности, как это и бывало, что за грех одного страдали все. Равно апостол Павел укоряет коринфян, зачем терпят они нечистого, ибо как квас квасит все смешение, так и он нечистою сделал всю их Церковь (1 Кор. 5:6). Так, нечистота есть посягательство на благо всей Церкви, посему требование чистоты есть великой важности. Но, с другой стороны, нечистота в сосуде, наполненном водою, или всплывает наверх, или оседает на низ, то есть находится вне тела воды. Так и всякий нечистый, собственно, есть вне тела Церкви, отделен ли он форменно или нет. Итак, член ты Церкви? Будь же чист, зная, что если не чист, то уже и не член.
1б) Члены живого тела состоят в живом союзе, по коему происходящее во всем теле отражается в каждом члене, и, наоборот, состояние каждого члена отражается в целом составе. Это свойство иначе есть сострастие. Соответствующую ему обязанность тоже прилично назвать сочувствием, или сострастием, по коему живо должно ощущать, что происходит со всеми и во всех братьях наших, или в христианском мире. Апостол Павел так великим его поставляет и в такой степени предписывает, чтобы, когда страждет один член, страдали все и, когда радуется один, радовались бы и все (1 Кор. 12:26), чему сам показал пример, уверяя: кто изнемогает, и не изнемогаю (2 Кор. 11:29). Значит, состояние христианского мира не должно быть чуждо каждого христианина, холодно, без участия им знаемо и представляемо, но должно быть живо им ощущаемо. Сей союз всех сердечный в Слове Божием выражается единодушием… У всех, говорится о первых христианах, была душа едина и сердце едино… (Деян. 4:32), или, как заповедует апостол Павел, все христиане да живут, тщащеся блюсти единение духа в союзе мира (Еф. 4:3). По сей обязанности христианин сердцем своим расширяется по всему пространству христиан и живет с ними не как чужой, а как свой, подобно члену семейства, который, где бы ни был по месту, сердцем всегда находится при своих… Отсутствие такого чувства явно обличает потерю союза, отрезание от тела; и если в каком-либо месте все, именующиеся христианами, дойдут до взаимного отчуждения, то явно, что они перестали быть членами живого тела Церкви, суть ветви отломившиеся.
1в) Между членами живого тела распределены труды для целого так, что каждый член принадлежит целому, а не себе, не для себя работает, а для всех. Подобно сему и всякий христианин должен так действовать, чтобы сия деятельность была жертва целому, должен себя забыть, а иметь в уме одно благое общее, чувствовать себя и сознавать не начальным лицом, а орудием в составе целого тела Церкви. Итак, пусть всякий сознает, чем может и должен он действовать во благо всех, и пусть действует так с сознанием долга, то есть, по апостолу, имеющий дарование служить — служи, учить — учи, утешать — утешай, подавать — подавай (Рим. 12: 7, 8). Вообще, всякому сообщено дарование духа на пользу (1 Кор. 12:7), которыми и должны все взаимно служить между собою (1 Пет. 4:10). Это всем действиям христианина сообщает характер отрешенности, где личные выгоды совсем исчезают из внимания, а в виду имеется одно духовное благо христи-. ан, каково бы оно ни было. Если бы все действователи имели такое настроение, как скоро возвысилось бы и умственное, и нравственное совершенство христиан! Тут благословение Божие — отсюда совершенство или зрелость всякого дела, в которое не позволится войти ничему, что может быть неполезно. Сколько зла от забвения сего простого правила! Так, и душу и тело приноси в жертву благу христиан всех — на всех простирай заботливые виды.
1г) В сих трех расположениях выражается существо и дух христианской любви. Кто имеет сию любовь, тот, приведши себя в единомыслие и единоволие со всеми, а далее, растворившись и как бы разлившись по всем своим чувством и сердцем, всего себя, все силы тела и духа приносит в жертву благу целого тела Церкви, ему себя посвящает с самозабвением и самопожертвованием. Тут труженики истины, молитвенники, блюстители благосостояния. Не всем, конечно, можно выполнить сие требование делом; но всем можно и должно выполнять его в чувстве, в желании, в молитве, как и молимся о благосостоянии Божиих Церквей и о соединении всех. Такое настроение всей деятельности христианина сообщает некоторую независимость и свободу, не связывающуюся тесными пределами состояния своего лица или близких лиц, нередко даже и обстоятельств времени. Любовь дает ему возможность стать выше всего, чтобы оттуда созерцать, куда идет все, как и чем отвратить зло, защитить и возрастить добро. Ей свойственна материнская заботливость, предусматривающая, предостерегающая. Посему часто в деятельности ее можно, по неразумению, видеть нечто непонятное и как будто обличающее недальновидность, но последствия всегда ее оправдывают. И справедливо сию любовь должно назвать духоносною и потому, что она, несомненно, носит Духа, и потому, что сама носится Духом. Прочитав житие такого действователя, невольно воскликнешь: вот что значит истинная христианская любовь! Всем понятно сие чувство. Помолимся, да Бог любви паче и паче возгре–вает его в сердце нашем!
2) К каждому лицу, состоящему с нами в видимой связи Итак, истинно христианская любовь, отрешаясь от всех ограничений, простирается на весь христианский мир. Так же широко стремится она распространить и влияние дел своих, в чем нередко с помощью Божиею и успевает, но преимущественно осуществляется она, или прилагается к делу, в своем тесном кругу, пред теми и на тех, с коими обитает. То общее, глубочайшее, самое коренное настроение любящего сердца воодушевляет и дает отличительный характер христианской деятельности, или частному действованию лица, христианина, в своем месте, времени и обстоятельствах. Пусть при ответе на вопрос: как действовать христианину в отношении к каждому предстоящему лицу — определятся разные обязанности к ближним; но они все будут не что иное, как выражение духа любви, единого в разных применениях.
Спрашивается: в каком расположении должно держать себя и как действовать в отношении к христианину, который пред нами? Отвечается: расположись так, как требует дух любви христианской, и действуй так, как требует предстоящее лицо соответственно опять тому же духу любви.
Таким образом, есть у нас обязательные к христианам расположения, есть и обязательные к ним действия.
2а) Какие расположения должно питать нам взаимно друг к другу?