Начнем сначала
Шрифт:
Она не знала, можно ли что-либо понять из ее сбивчивой речи, потому что он уже успел снять с нее платье и швырнул его на кровать. Сейчас он станет срывать ее кружевное белье. Губы ее раскрылись в чувственном порыве, грудь бесстыдно выпирала из легкого кружевного прикрытия. Однако он очевидно понял, что она хотела сказать, потому что ответил довольно спокойно:
– Теперь я понимаю, - прошел к ее шкафу и, покопавшись в ее вещах, вытащил старые джинсы и плащ, видавший виды,
Она поймала их и, прижав к себе, с удивлением смотрела, как он копается в ящике ее комода и вытаскивает оттуда свитер. Она тоже поймала его и с трудом проговорила;
– Что ты делаешь?
Она была настолько уверена, что он собирается залезть с ней в постель, что испытывала теперь разочарование.
Однако сердце ее подпрыгнуло от радости, когда он сказал:
– Хочу, чтобы ты оделась. Нельзя же в этом наряде ехать в наш коттедж. Мы сбежим через черный ход, а когда приедем туда, то позвоним, чтобы предупредить, где мы.
– Так мы едем в Котсуолдз!
Это не было вопросом, это был вопль радости. Она отправилась бы с ним на Северный полюс, если бы он только этого пожелал. И помогая ей натянуть старые джинсы, он сказал:
– И мы вернемся оттуда лишь накануне нашей свадьбы. Я говорю и еще раз повторяю, что больше не отпущу тебя.
Это ее вполне устраивало. Однако вынырнув из свитера и приглаживая непокорные волосы, она спросила:
– Зачем ты шантажировал меня? Почему ты не мог ухаживать за мной, как нормальный человек?
– и увидела, как его глаза потемнели от смущения.
– Черт побери, женщина. Ты задаешь ужасно щекотливые вопросы!
– Однако он был не из тех, кого можно надолго вывести из равновесия, потому что на его лице опять появилась эта обаятельная улыбка.
– Говорят, что нет глупее человека, чем влюбленный мужчина, - сказал он, помогая ей надеть плащ и застегивая его.
– И оглядываясь назад, я понимаю, что влюбился и тебя, как только увидел.
– Он продел пояс в пряжку и заметил:
– А ты похудела. С этим надо что-то делать.
– Ну и?..
– вернула она его к прежней теме.
– Ну и ..
– он прижал ее к себе.
– Я почувствовал, что знал тебя еще до нашей встречи. Я ведь видел твои фотографии - Мартин так гордился тобой. К тому же я говорил с тобой по телефону, ты помнишь? У тебя самый волнующий голос на свете.
Чуть охрипшим голосом она сказала:
– Перестань, - однако он не слышал ее, потому что в это время говорил сам.
– Когда я увидел тебя во плоти, то подумал, что всю жизнь мечтал о такой жене. О такой матери моих детей и спутнице на всю жизнь. И все думал, когда же ты это
Она еще теснее прижалась к нему, обнимая его за шею и играя с его коротко остриженным" черными волосами. Я вела себя с ним, как последняя стерва, подумала она с такой нежностью, что сердце ее замерло в груди. Она не могла винить его за последующие поступки, особенно после того, как он признался:
– Я стал действовать так, как и ожидалось от подобного негодяя, стал шантажировать тебя. Должно быть, я сразу влюбился в тебя. Иначе не могу объяснить свое бешенство, чувство, что, если у меня будут все козыри, я их использую, и черт с ними - с последствиями! Я сказал себе, что для начала я должен немного сбить твою спесь, заставив проводить со мной как можно больше времени. Я знал, что со временем ты сама все поймешь и сообразишь, что я блефовал. И тогда мы сможем общаться на равных. Если бы я не сделал этого, ты бы не стала со мной разговаривать и уж тем более жить в моем доме...
Она поцелуем закрыла его рот, и, когда они, задыхаясь, оторвались друг от друга, с трудом произнесла:
– Мы можем остаться здесь на ночь. Я запру дверь и...
Но он покачал головой, в глазах его плясали веселые искорки.
– Мысль, конечно, чрезвычайно соблазнительная, можешь мне поверить, лапочка.
– Затем он привел в порядок свою одежду и продолжил:
– Но ты моя женщина, и ты будешь принадлежать мне в моем доме. Сейчас! Всегда! Едем.
Позднее - насколько позднее, она даже не поинтересовалась, ибо была слишком счастлива, чтобы всерьез задуматься над этим - она еще теснее прижалась к нему в его широкой двуспальной кровати в каменном доме посреди затерянной долины и, слизнув с его щеки кончиком языка соль слезы, спросила его охрипшим голосом;
– Ты не думаешь, что они нас ищут? Мы забыли позвонить.
– Думаю, они и так догадались.
– Его ласковые руки обхватили ее ягодицы, затем стали поглаживать упругие бедра.
– Я был слишком занят. И боюсь, что нам придется позабыть еще об очень многом, а ты как считаешь?
– Его руки опять скользнули к ее бедрам, прижимая ее к своему крепкому телу, а она почувствовала твердость его мужской плоти.
– Тебе не кажется, киска, что ты опять хочешь меня?
Седина подавила смешок и утвердительно ответила на оба вопроса сразу.